снимком однорукой грустной обезьяны, а фотографии его близких друзей чередовались со страшными кадрами жестоких убийств. Постоянная смена громкости и неопределенный такт превращали прослушивание аудиофайла в сущую пытку, но на лице Сары за все время консультации не дрогнул ни один мускул, поскольку она предусмотрительно перекрыла ход неприятным звукам качественными бирушами.
– Чем вы живете? – громко и твердо на менторский лад спросила Сара, – Не знаете? Вы тяжело работаете, наблюдая за тем, как любимое дело превращается в ежедневную причину ваших унижений, а затем убиваете остаток драгоценного времени в Интернете. А чего вы хотите от своей жизни? Избавиться от постоянного ощущения паршивости происходящего вокруг. Понять, почему все настолько непостижимо для такого перспективного и умного человека, как вы. Всему виной государство, диктующие низкосортные стандарты существования, вы согласны? И общество, слепо реализующее искусственные ценности государства. Общество, которое заставляет вас заниматься тем же. Я права, Эрвин? Разумеется, я права! Вы желаете, чтобы последнее слово было за вами. Даже если для этого потребуется пожертвовать своей жизнью.
Внутреннее тщедушное и лицемерное сопротивление «Коробки Шрёдингера» глушилось агрессивными звуками и визуальным рядом, от которого он не отводил глаз. Звуковые колебания провоцировали ощущение дрожащих зрачков и неприятное покалывание кожи лица. Его внимание обостренно концентрировалось в тот момент, когда с ним говорила Сара. В нужный момент он оказался безоговорочно с ней согласен.
3
«Я не принимаю объективную реальность», раз за разом прокручивал в своих мыслях обновленный «Коробка Шрёдингера». Острые приступы ненависти случались с ним, как только он видел сухощавых старушек, нагловатых на первый взгляд подростков, обкуренную молодежь, проституток. Не оставляли его равнодушным булочные, подхваченные порывом ветра обертки от шоколадных батончиков и остальной мусор, который встречался на его пути.
Две последние недели, ни разу не покидая собственный дом, «Коробка Шрёдингера» неусыпно ждал послания. Ожидание было само собой разумеющееся, подобно безусловному инстинкту. Он испытывал острую тягу к смерти, но еще острее ему хотелось отомстить тем, кто окружал его все эти годы. Былые сомнения превратились в реальную и непререкаемую уверенность. «Коробка Шрёдингера» был подброшен в этот город, когда ему едва исполнилось 4 месяца. Его встретила чужая, враждебная обстановка и он не мог ее перебороть ни в детстве, ни в юношестве, ни в зрелости. Он стал пленником города, отвечающего на каждый жизненный вопрос: «Никогда!». Просто умереть и тем самым проиграть в условной войне «Коробке Шрёдингера» не позволяло недобитое чувство собственного достоинства.
Послание не заставило его долго томиться. Ранним утром он получил небольшую бандероль с короткой запиской. «Будь осторожен. Внутри небольшой, но очень ценный груз. Разбей пузырьки