Уильям и снял шарф с моих глаз.
Закрыв дрожащими ладонями губы, я восторженно разглядывала происходящее вокруг нас: перед нами стояли два музыканта в черных смокингах, белых рубашках и с галстуками-бабочками – тоже черного цвета. Первый склонил голову к скрипке и, бережно обнимая ее, словно дорогую сердцу женщину, дожидался, когда наступит его очередь. Второй, закрыв глаза и прислонив к губам мундштук, скользил по клавишам саксофона, наполняя это тихое место волшебными нотками.
В сумерках виднелся столик, накрытый белоснежной скатертью, на нем горели свечи, а их огни отражались в хрустальных бокалах, наполненных белым вином.
Уильям молча взял мою руку и провел к столу. Он был истинным кавалером: отодвинул стул, усадил меня, а затем и сам сел напротив. Он улыбался, хотя мне казалось, что за этой улыбкой он старался скрыть свое волнение. Он взял свой бокал, я свой, и от запотевшего стекла мои пальцы тут же стали мокрыми.
Он не сводил с меня глаз, продолжал молчать, словно настраиваясь на серьезный разговор. Дрожа то ли от холода, то ли от волнения, я пристально смотрела на Уильяма и поймала себя на мысли, что я прежде никогда не видела его таким смущенным. Он был похож на школьника, который впервые пытается признаться девочке в любви.
Наконец на фоне саксофона заиграла скрипка – пронзительно, до глубины души. И в этот момент, наверное, мое сердце закружилось в танце. Уильям закрыл на секунду глаза, выдохнул и заговорил:
– Еще тогда, в первый день нашей встречи, я понял, что хочу быть с тобой навеки.
Его голос красиво и мягко звучал под скрипку так, будто он один из исполнителей этого ансамбля. Он протянул свободную руку ладонью вверх на середину стола. А я в ответ накрыла ее своей.
– Я не рассчитывал, что этой мечте суждено сбыться, предполагая, что ты обычный человек. Быть вместе какое-то время – да, но «навеки» – можно было и не мечтать…
«Не волнуйся так, любимый. Ты же знаешь, как я люблю, когда ты говоришь со мной о чувствах…»
– И когда выяснилось, что ты одна из нас, живущих столетиями, я благодарил это небо, – он поднял голову к звездному небу, – за то, что хоть одну из жизней я проживу с тем, кого люблю по-настоящему, всем сердцем.
От его слов на мои глаза навернулись слезы. Я терпеливо ждала, когда наступит моя очередь для признаний.
– Ты очень важна для меня, Мелани Даннет, – Уильям крепче сжал мою ладонь. – И впервые за сто шестьдесят лет я хочу это сделать.
Он поставил бокал на стол, засунул руку в карман своей куртки. Перед тем как продолжить, сделал еще один глубокий вдох, а затем достал бархатистую коробочку алого цвета.
– Мелани Даннет, ты станешь моей женой?
Он предложил стать его женой? Мне не послышалось?
Уильям открыл коробочку, взял в руки колечко с аккуратным камнем и поднял на меня глаза в ожидании ответа.
– Да… – осипшим голосом произнесла я.
– Не расслышал? – улыбнулся