посторонилась и Альберт прошёл в комнату, распространяя вокруг себя холодную свежесть зимней ночи, запах дорогого табака и едва уловимый шлейф парфюма.
Он обернулся, но прежде, чем успел хоть что-то сказать, Катрин набросилась на него с волнующим её вопросом:
– Где ты был?
Голос её был переполнен не гневом. В нём звучали боль и обида.
Катрин не рассчитывала на правдивый ответ. Просто вопрос не давал ей покоя последние несколько часов, фраза вертелась на языке, и вырвалась почти против воли.
Альберт на мгновение опустил ресницы, а потом поднял взгляд.
И спокойно глядя ей в глаза, уронил:
– В Кристалл-холле.
– В Хрустальном доме? – удивилась Катрин. – Но зачем?.. Зачем ты туда поехал? И что там делал? Почему не отвечал на мои звонки? Я волновалась за тебя… я…
Он отвернулся и Катрин стихла.
Стало слышно, как равномерно тикают часы на полке и задувает ветер.
– Я оставил телефон в машине, когда вошёл в дом.
Голос Альберта звучал словно опавшая листва, потревоженная ветром – тихо и безжизненно.
Катрин села на диван, обхватив себя руками.
Бессонная ночь и долгий плачь давали о себе знать. Её слегка знобило. И в глазах стояла резь, будто песок попал.
Он подошёл и, присев на корточки, сжал заледеневшие пальчики девушки теплыми ладонями, пытаясь их согреть.
Взгляд молодого человека оставался таким же прямым, твердым и немного грустным:
– Мне жаль, что заставил тебя волноваться.
– Я боялась, с тобой что-нибудь случится.
Кривая улыбка была полна горечи:
– Если бы ты знала, как сложно причинить мне вред, Катрин. И как легко причиняю его я, даже тогда, когда хочу этого меньше всего на свете. Ты плакала?
Спросил он, проводя пальцем по её щеке, словно прикосновением проверял правильность своих подозрений.
В то же время это было похоже на ласку, мимолётную нежность, бальзамом проливающуюся на глубокую сердечную рану, саднящую всю ночь.
Катрин смотрела в светлые глаза Альберта, читая в них участие, желание защитить её и грелась этим взглядом, как огоньком. Лечилась им как лекарством.
– Прости меня. Ладно?
Катрин кивнула словно завороженная.
– Конечно. Но всё же ты мог пострадать. Тот участок пути плохо чистят, а на твоём автомобиле даже колёс не меняли – они лысые.
Альберт тряхнул головой.
Его улыбка явно говорила о том, что он не совсем понимает, о чём идёт речь. И в данный момент его мысли вообще далеки от летних и зимних шин.
– Бывают в жизни моменты, когда пострадать не так уж и страшно. Не переживай за меня. Со мной всё хорошо.
Катрин стало казаться, что его улыбка сделалась недоброй, полной желчного яда.
– Даже слишком.
– Как это понимать?
– Лучше не спрашивай. Тогда мне не придётся отвечать.
Он поднялся, выпустив пальцы Катрин из ладоней и ей сразу же сделалось холодно, одиноко и неуютно.
Пройдя к столу, Альберт скинул