в свой двор.
– Дашенька, милая, если что, переноси свои вещи ко мне. Потом подгонишь машину и уедешь от Андрея, если совсем невмоготу терпеть его выходки.
Однажды в нашем доме дошло до драки отца и Вовы. Если бы не помощь маминого двоюродного брата, страшно подумать, чем бы окончилось это столкновение.
Мать и Вова потихоньку переносили вещи к тете Оле на случай, если в ходе очередного скандала придется спасаться бегством. Было решено: больше не возвращаться в опостылевшие стены.
Мне мама не особо доверяла. Боялась, что из-за малолетства выдам отцу ее планы. А я и без слов все поняла. И помалкивала. Меня уже тогда обижало отношение ко мне. Как-то друзья позвали меня на улицу. Отец с матерью сидели на кухне, через которую я шагала с гордо поднятой головой, делая пальцами щелчки, которым недавно научилась
– О, пошла, пошла! Даже не смотрит на отца.– И повернувшись к маме, произнес то, что меня покоробило до самой души, – Смотри, принесет тебе твоя фифа в подоле.
Прошло немало лет с тех пор, многое забылось, а эти слова до сих пор жгут душу.
В конце августа мать забрала наши с братом документы в школе, уволилась с работы. И в последний день летних каникул, когда отец был на работе, погрузив немудреный скарб на машину, покинула с нами родное место, где прошли многие годы семейной жизни. Пусть не всегда счастливой, но жизни.
Как пчелиный рой гудели тогда соседи, столпившись у забора, когда отъезжала машина с нами:
– Дашка бросила Андрея.
Кто-то был на стороне матери, кто-то осуждал ее поступок, считая, что в семье бывает всякое:
– Надо уметь терпеть и прощать.
– Но сколько можно прощать человека, думающего только о собственном благополучии? Он ведь совсем не думал о своих родных, каждый раз смешивая их с грязью.
Глава 2. Переезд из Грозного. Жизнь в Ищерской
В казачью станицу, где проживали родственники, мы приехали поздно вечером. На улице уже горели фонари, и воздух остыл от дневного жара. Разгрузив машину, взрослые поспешно накормили и отправили двух своих дочерей и нас в детскую комнату.
Закрыв дверь, они приступили к вечерней трапезе сами. Хоть и старались прижать дверь накрепко, она приоткрылась. Никто не обратил на это внимания, зато я теперь видела и слышала весь их разговор за столом.
Сначала все ели молча, разговор был отрывочным. Можно сказать, он попросту не клеился. Ясное дело, родственники не были в восторге от приезда сестры с детьми. Свалились, как снег на голову, без предупреждения или согласования. Приняв на грудь по сто граммов за внезапный приезд, родные мало – помалу разговорились.
Мама, как и все женщины, считала себя правой и обиженной. Это сквозило из ее рассказа:
– Никогда не забуду, как однажды Андрей сказал, что имеет право из-за моей холодности к нему гулять на стороне…
Тетя Вера, полная белокурая женщина, перебила ее:
– Глупая, да он, видно, просто пугал тебя, показывал