встает, торжественная и счастливая, задувает свечу, которую держала в руке, разламывает ломоть и протягивает кусочек хористу. Душу матери переполняет благодать, она хочет погладить мальчика по волосам, но он не дается.
Элеонора гонит двух свиней вдоль грунтовой дороги, подстегивает их прутиком к дубовой роще, опушенной последними листьями. За ней, не отставая, следует Альфонс. Она устраивается между мшистыми корнями упавшего дерева, свиньи жуют желуди, каштаны, которые очень ловко выковыривают из кожуры, попутно не брезгуя и улитками. Навозные жуки металлического сине-зеленого цвета заползают на шерстяные чулки девочки, галки размахивают радужными крыльями, пытаясь удержаться на верхушках деревьев. Птицы вскрикивают, взлетают в серо-стальное небо. Элеонора укладывается на мягкую подстилку из прелых листьев, от которой исходит пряно-землистый аромат лопнувших дождевиков.
Девочка наслаждается короткой передышкой вдали от фермы и вездесущего присутствия матери. Сеет мелкий дождичек, но Элеонора лежит неподвижно и смотрит, как облетают, закручиваясь по спирали, рыжие листья. Капельки падают ей на лицо и на платье, и она представляет, как исчезнет, зарастет лишайниками, покроется разными ползучими тварями, а кроты будут подкапываться под нее и рыть ходы, позволяя дышать, питаться и созерцать мир из своей минеральной неподвижности. Старый легавый пес сторожит покой хозяйки, погавкивая на свиней, если те отходят слишком далеко. Альфонс страдает от артрита и потому прихрамывает, ворошит лапами листья, где, как на кладбище близ поля битвы, лежат поваленные деревья, иссушенный временем сухостой, а между ними растут январские подснежники. Дни стали холоднее, и у Элеоноры онемели пальцы, застыли нос и уши, но она ни за что не пошевелится и не пойдет обратно раньше времени. Девочке нравится покой, царящий в дубовой роще, чувство глубинного одиночества, соседство со свиньями, их довольное хрюканье, крики и шорох крыльев невидимых птиц и силуэт часовни, которая видна ей сквозь заросли папоротника и кроны деревьев. Стена здания увита кудрявым плющом и бахромчатыми лианами.
Дождь усиливается, Элеонора торопится выйти на старую дорогу, прокладывает путь через колючие кусты. Свиньи бодро семенят впереди. Девочка поднимается на паперть. Одна из створок подгнивших деревянных дверей сорвалась с петель и лежит на каменных плитах, между которыми весной прорастают колоски из семян, принесенных ветром. Клирос устилают сухие листья, в них гнездятся многочисленные землеройки. Свиньи тут же начинают искать личинок в обломках, на которые гадили поколения голубей и хищных птиц. Разошедшиеся, продавленные доски старинных скамей покрыты толстым слоем помета, птицы пугаются, шумно взлетают под потолок, устраиваются на источенных долгоносиком балках, воркуют, переступают лапками, вниз сыплются опилки, на них льется свет через уцелевшие витражи. Цветные стекла замутнены пылью, растительным соком и пыльцой. В часовне стоит запах нанесенной земле раны – затхлый душок пещеры, кварца, глины и грязи. Когда день прорывается через переплетение ветвей, по обломкам скользят переливчатые отблески. Элеонора подбирает с пола