б точно он оголодал.
«Боржоми» пил не прямо из бутылки.
И рук об голову уже не вытирал.
Путёвка кончилась и впрок пошло леченье –
Фома на море здорово окреп.
Привык на полдник к чаю он с печеньем.
И лишь салфеткой брал из вазы хлеб…
В родном селе «курортника» встречала,
В слезах от счастья, близкая родня.
И стол накрыли щедрый для начала,
Где смог приезжий показать себя.
Ножом и вилкой кушать зря старался
(Чего никто не видел здесь пока),
Голодным в результате оказался,
Ведь всё смели другие со стола!
В одном лишь повезло, что квасу точно –
Хватило каждому в бочонке-лагуне,
Но тут Фома не вёл себя нарочно –
Пил через край, плескалось, что на дне.
Мелькнуло лет с тех пор уже «до черта»:
Забыл Фома «манерный свой конфуз».
А как иначе – снова на курорты
Его не посылает профсоюз!
Жалобщик
Причин для радости случиться может прорва.
И, в том числе, такие есть в селе,
Кто улыбнётся, сдохла, коль, корова,
Которую растил сосед себе.
Ещё бытует мненье не случайно,
Что «на миру» и горесть ни почём.
И никакой в том нету вовсе тайны:
Завистник зол – соседским калачом.
Вот и Фома не рад чужим успехам.
Подспудный ищет в каждом интерес,
Истопчет пашню в поисках огрехов,
Чтоб запустить проверочный процесс.
Себя он причисляет к правдолюбцам,
Мол, истину найду, всем вопреки:
– Тот на работе чай хлебал из блюдца!
А этот – мыл машину у реки!
Порой, по жалобе отыщется виновник,
Но чаще пустомеля все ж не прав.
И проверяющий, как калика-поломник,
Ни с чем уедет, время потеряв…
За то к Фоме сложилось отношенье –
С опасливою жилкою такой:
– Сегодня нету, вроде, прегрешенья,
А завтра, можно вляпаться ногой…
Вот и Ерёма другу по-соседски
Не раз пенял за норов непростой,
От слёз обиды и размолвок детских,
До взрослых ссор под крепкий мордобой.
А тут беда случилась не простая –
В дожди ушло под воду всё село.
Одни теряли скарб, других – спасая,
А уцелев, считали: – Повезло!
Вода сошла, оставив разрушенья,
Самим с какими и не совладать.
Но тут по праву, жертвам наводненья
Округа стала помощь собирать.
Поддержку и восприняли по-братски,
Забыв порой и в ведомость вписать,
На фронте как сухарь на всех солдатский
Лишь «на глазок» умели разделять.
Лишь у Фомы блокнотик приготовлен.
Что видел сам – он брал «на карандаш».
И всё, чем оставался недоволен,
Собрал в один «бумажный ералаш».
Когда проверок выдалась стихия,
Тут всем селом поднялись на Фому.
Осмыслил он: – Пишу теперь