стоят белые ночи, светло и так, как днем! А вот зенитки наши лупили здорово. Разрывы белыми облачками вспыхивали на небе, видно даже было очень хорошо. Только все недолет да мимо. И пулеметы застрочили, бойцы из винтовок палили, командиры из пистолетов. Я тоже, когда звено ушло в небо, схватил винтовку. Две обоймы разрядил!
– Сбили хоть одного? – допытывался летчик со шрамом возле глаза.
– Я-то? – переспросил механик. – Думаю, что попал, а вот сбить не сбил.
– Да не ты – истребители. Они же бой вели?
– Тоже не сбили.
– Ни одного? – не унимался летчик.
– Нет, ни одного.
– А наших?
– Три штуки.
– В воздухе?
– Наши как львы дрались! Разбомбили несколько наших самолетов и на земле. Шарахнули по ним с первого захода. И еще Свешникова ранили. Он первым взлетел и сразу бой принял.
– Сильно ранили?
– Две раны получил. Одну в ногу, другую в правое плечо. В плечо угодили осколком, а ногу пробило пулей. Крови полон сапог был, когда стянули. Но кость не задело, это главное! Заживет. И самолет его, как решето, особенно плоскости. Весь день потом дырки латали.
– Жаль Свешникова, хороший летчик. А еще кому досталось?
– Троих оглушило, контузию получили, а восемь человек ранило легко. Но, представь, никого не убило. Никого! Только шуму наделали много. Не такие уж, видно, они вояки сильные…
– С выводами спешить не надо, – вставил второй летчик, молча слушавший рассказ механика. – Тут дело серьезное, фашисты почти всю Европу подмяли.
2
Миклашевскому хотелось дослушать рассказ механика, узнать еще больше подробностей о налете фашистов, но полуторка подкатила к развилке дорог и ему надо было слезать. Налево, по просеке, дорога вела к аэродрому, а направо – к прожекторной точке.
– Постучи, друг, пусть притормозит немного, – попросил рассказчика Игорь.
Механик энергично застучал ладонью по кабине. Едва грузовик остановился, Миклашевский спрыгнул на землю.
– Счастливых полетов, ребята!
– Удачной службы, лейтенант!
Машина ушла. Игорь свернул в лес на вытоптанную солдатскими сапогами тропу. По этой тропе Миклашевский ходил не раз, когда возвращался из города и добирался до развилки на попутном транспорте.
Он шел скорым шагом и продолжал думать о воздушном налете, про который только что услышал от механика, не замечая вокруг себя ни удивительной теплой тишины лета, ни величественного и умиротворенного спокойствия старого леса. Сладко пахло грибами, терпким настоем хвои, сосновой смолой, со стороны лощины доносился влажный запах болотных трав.
Все чаще стали попадаться светлые стволы сосен, меж ними замелькали беленькие тела тонких берез. Тропа изогнулась и спустилась в низину, где густо росли кусты орешника и черемухи. Миклашевский сделал несколько шагов в сторону и возле серого валуна, покрытого зеленым мхом, увидел