нное – это всего лишь сказка, сочиненная автором для самого себя во времена бессонницы, и в ней нет ни намеков на что-либо, ни уроков для кого-либо.
Всего лишь сказка, добрый читатель, всего лишь растрепанный ворох воспоминаний о не бывшем…
Часть первая
Премьер и другие
Премьер
За много лет до описываемых событий в одной Большой Cтране был Премьер-министр. Его жизненный путь был долог и сложен, это была бы слишком длинная история, да и не про то сейчас сказ. Однако незадолго до своей смерти он сумел провести в жизнь один важнейший закон, за который немало людей потом вспоминали его добрым словом, а многие даже приносили цветы на его могилу.
…и вечно твоя могила
будет тонуть в цветах.
Положим тогда и мы наш скромный букет незабудок. Этот человек стоит того, чтоб рассказать о нем немного поподробнее.
Премьер-министр (будем звать его далее просто – Премьер) был по своему таланту управленец и бюрократ высшего класса и свое место он занимал по праву. Он происходил из простой семьи и шел к этой должности много лет путем трудным, а иногда и страшным, на котором кое-что ему очень не хотелось бы вспоминать…
Его тяжелая работа была для него смыслом жизни, наркотиком и каторгой одновременно. Он сам чувствовал, что давно стал какой-то управленческой машиной, бесчувственной, и никогда не останавливающейся. Но и то правда, что никто лучше него не мог бы поддерживать движение государственного механизма, механизма изношенного и малоэффективного, но создававшегося когда-то его поколением, и у Премьера не было ни желания, ни сил, ни возможностей его менять.
Сам он давно понимал необходимость серьезных реформ, но делать это должны были уже какие-то другие, новые люди. Этот же заскорузлый механизм заставлять работать наилучшим, насколько возможно, образом мог только он и его тщательно подобранный, вышколенный и преданный ему аппарат. Иногда Премьер чувствовал себя старым доктором, который понимает, что не может уже вылечить своего дряхлеющего больного, но старается хоть как-то продлить его жизнь.
Как заведенный, Премьер вставал всегда в семь утра, в восемь двадцать садился в свой вечный черный «линкольн» с вечным же шофером Костей, таким же седым, как и он сам, и в девять уже сидел за рабочим столом. Работа с документами и совещания, подготовка решений и проверка исполнения, планы и отчеты и бесконечные бумаги, бумаги, бумаги… О его умении увидеть в большом пакете документов едва заметные ошибки ходили легенды.
В десять вечера он снова садился в машину, в одиннадцать – короткий ужин, недолгое общение с семьей, иногда – работа с особо важными документами. И в начале первого ложился. В субботу заканчивал рабочий день к шести, а в воскресенье отдыхал на даче, точнее, заставлял себя отдыхать, понимал, что иначе – сломается. Так – гулял, иногда рыбачил, думал.
Людей он подбирал под стать себе – фанатичных трудоголиков, патологически честных. Он жестко требовал от своих сотрудников реальной работы и обязательности, редко хвалил, часто ругал, но они знали: если не выгоняет – уже нормально. Работой у него гордились. Когда впоследствии они уходили в бизнес, то репутация бывшего сотрудника аппарата Премьера стоила в деловом мире чрезвычайно высоко.
Были у него и некоторые странности, странности с точки зрения правящей элиты, разумеется, а не с обычной человеческой точки зрения. Будучи членом этой самой элиты – и весьма важным, – он, конечно, являлся бессменным членом правящего ПолитСовета и по влиятельности всегда был где-то вторым-третьим человеком в стране, – но обычно стоял как бы чуть-чуть поодаль. И совсем уж своим Премьера там не считали, хотя и обойтись без него не могли.
Так, например, в своих поездках по стране – стремительных, жестких, деловых, которых все местное начальство боялось ужасно (какие там охоты и баньки с водочкой – упаси Бог!) – Премьер иногда, вопреки всем программам поездки, заходил в какую-нибудь маленькую церквушку и стоял там долго. Чтоб молился – не видели, но стоял, думал о чем-то. Кто знает, может быть, о тех, кого он когда-то жестоко убрал со своей дороги. А может, и о тех, кого он мог спасти, но не спас…
А иногда внезапно посещал детские интернаты. Хороводы он там с детишками не водил, но горе было тем сотрудникам, кто украл хоть копейку. Много денег на детдома не получалось выделять, и так уж до черта было дыр в бюджете, но то, что выделялось, должно было тратиться только на детей. Должно было, но… Говорили, что однажды в далекой провинции он в бешенстве сам ударил одного директора детдома, укравшего деньги, специально выделенные на новогодние подарки детям. У того от ужаса случился сердечный приступ.
Обычно после таких поездок местные бизнесмены выделяли значительные пожертвования и в храмы, и в детдома. Потом стали делать и без его просьб, ну, охотно там или не очень, но делали. Знали – Премьер это ценит и учитывает.
Однако он почему-то не выносил, когда к нему обращались с личными просьбами, «клянчили», как он выражался, – даже если просьбы были обоснованы, – и отказывал жестко.