пионеров, в рядах которых значилась маленькая и шустрая Сима Бальян, дочка будущего генконсула в Марселе. Папа хорошо запомнил лицо скромного парня в нефирменной футболке, от которого в восторге была его несовершеннолетняя дочь.
Отьезд генконсула был отсрочен на несколько дней, на время очередного съезда Французской соцпартии, проходившего на территории консульского округа. На съезд идеологических противников была направлена важная делегация КПСС во главе аж с секретарем ЦК и свитой дармоедов. Партийные бонзы прибыли насладиться бесплатной роскошью средневекового замка. Каждое утро и вечер в течение достопамятных пяти дней Бальян и Кранцев, несмотря на разделявшие замок и Марсель 180 км, должны были являться на поклон делегатам – не надо ли чего? Стоит ли уточнять, что большие люди, имея доступ к изысканному столу и халявному арманьяку, вовсе не нуждались в присутствии консульских людишек. Но так было положено. И Кранцев напрасно пытался поймать неземной взгляд товарища Артухова, ведущего обозревателя главной партийной газеты страны, но не сумел поймать даже его тени, если тот вообще ее отбрасывал. Они с генконсулом возвращались за полночь, усталые, смущенные бессмысленностью поездок, но счастливые очутиться на уютном диване в прихожей генконсульства, чтобы тоже перед сном пропустить по бокалу арманьяка, но уже бальяновского. Щедрое утреннее солнце Прованса поутру будило Артема ласковыми лучами, отогревая, словно продрогшего пса.
На третий день съезда Кранцеву разрешили присутствовать в зале заседания, и тут на его долю – и к ужасу двух рассеянных охранников именитого главы советской делегации – выпало неожиданное испытание: в задних рядах что-то грохнуло, и началась паника. Позже выяснилось, что у кого-то упал портфель с бутылками, но в момент паники молодой дипломат генконсульства раньше растерявшихся охранников подскочил к секретарю ЦК, чтобы прикрыть его телом и провести к запасной двери. Этот подвиг не остался незамеченным другим важным членом делегации, советским послом в Париже всемогущим Касьяном Степановичем Беловенко. Он публично похвалил скромного вице-консула перед членами делегации, уточнив и запомнив его имя. Солнце вроде бы начало выглядывать из-за туч…
После отъезда Бальяна Кранцев сразу почувствовал, как вакуум вокруг него стал сгущаться. Единственный мидовский коллега, консул Бочков, руководивший работой учреждения в отсутствие генконсула, на поверку оказался страшным и подловатым резонером, виртуозом партийно-канцелярской демагогии, пребывавшим постоянно в поиске каких-либо провинностей или проколов в действиях коллег, чтобы можно было их держать на крючке. Как ни странно, все другие «товарищи по работе» из других контор, вечно отсутствовавшие в генконсульстве, при встрече с Кранцевым проявляли и то больше тепла, чем ядовитый и подозрительный Бочков. Кроме, конечно, тех, чья роль состояла в угадывании тайных помыслов сослуживцев и пресечении их возможной вербовки противником