она прежде всего дала ей валериановых капель, с улыбкой: «Пей, невеста!» – а потом вздохнула:
– Какая жалость, что именно сейчас я не могу побыть с тобой!
– Но почему? Разве нельзя остаться дома?
– Сегодня нельзя. Это предложение, твои слёзы, наше отсутствие… Могут возникнуть толки…
– Но нам что? Пусть возникнут!
– Ещё раз, Мила! Теперь ты должна очень считаться с мнением общества. Ты вступаешь в родство с Мальцевыми. Они почти не знают нас и тебя. Мы не знаем их отношений к людским толкам. Они принадлежат к высшему столичному кругу. По крайней мере, хотя бы на первое время надо быть очень осмотрительными. Когда они больше узнают тебя, полюбят, конечно… Но твоя будущая свекровь больна. Это она настаивает на возможно скорой свадьбе…
– О, душечка! – воскликнула Мила.
– Но, Мила! Как ты ведёшь себя!
– Мама, не буду… Я выпила капли! Что дальше?
– Дальше? Ты принимаешь самое серьёзное решение во всей твоей жизни. Не надо шутить. Ты правда чувствуешь, что это будет твоим счастьем? Дай мне хорошо посмотреть на тебя. Дай я тебя перекрещу, мой ангел! Храни тебя Владычица! Побольше будь одна. Старайся хорошо разобраться в своих мыслях и чувствах. Если на душе у тебя смутно, свадьбу надо отложить…
– Отложить?! Ни за что! Он ведь может раздумать! Мама, что во мне? Есть лучше, богаче, красивей. Нет, нет, свадьбу нельзя откладывать!
– Положительно, Мила, сегодня ты поражаешь меня! Ну скажи, почему ты плакала?
– Почему! Я плакала от счастья. Я давно его люблю. Не подымай так брови: полгода в него влюблена… Я влюбилась в него давно, на моём первом балу. И вот, я расту, и любовь моя всё растёт и растёт со мной. А надежды, знаешь, никакой. Я молчала. Я начала вести «Дневник моей единой любви» – и мне нечего было в него записать, то есть всё о том, какие мои чувства, но ничего с его стороны, никаких фактов. Мы с ним виделись редко, и со мной он был совершенно как со всеми другими. Любовь моя ничем не питалась. И знаешь, мама, я думала – придёт день, и я услышу: поручик Мальцев женится на такой-то! Я готовилась: как переживу этот день, и переживу ли! Конечно, у меня есть ты, папа, братья, тётя, но я знала, что не полюблю никого больше и стану жить в одиночку, как тётя. Я горевала. Ты сама замечала, мама. Ты говорила: «Как переменилась наша Мила! Ходит тихо, говорит медленно». Ты даже думала – малокровие, и хотела везти за границу. А это было от горя. Ты не улыбайся! – говорила она, дрожа от волновавших её чувств. – На днях вижу, папа читает книгу и очень смеётся. Я взяла книгу к себе на ночь, чтобы тоже развлечься и посмеяться. И знаешь, мама, я проплакала всю ночь. Это был роман «Старая дева» Бальзака. Ты читала? Ты помнишь, как она упала в обморок, когда узнала, что их гость женат? П о ч е м у это смешно? Почему из всех страданий одно только горе старой девы вызывает смех? И даже у нашего доброго папы! И я увидела свою судьбу: быть несчастной старой девой и от этого всем казаться смешной! И я решила быть гордой, скрывать и скрывать мою любовь. Решила забыть. Стараюсь – никакого результата. Утром я просыпаюсь, и любовь моя просыпается со мной. И вот, мама, пойми, как