дышать вдруг стало трудно, а нарастающий гнев жег сильнее огня – смолчать теперь не было никакой возможности.
– Что же здесь смешного, Кон? – очень спокойно спросила вдруг она.
Столь неожиданно спокойно – что сама удивилась.
– Ничего, Лара. Разве ж я смеюсь? – открыто издевался он. – Просто у меня хорошее настроение.
Лара бы, наверное, сейчас не удержалась и высказала ему все что думает. Но ее опередил господин Харди.
– Нет, Константин Алексеевич, вы именно смеетесь. А причин для вашего веселья я тоже не вижу.
Говорил он спокойно и даже легко, однако Конни под его потемневшими глазами мигом сдулся да притих.
Несколько минут за столом было слышно лишь позвякивание приборов: карп в сметане был великолепен, но Лара и вкуса не чувствовала.
А потом снова заговорил господин Харди:
– Господа, я теперь чувствую вину, что вовсе затронул эту тему и испортил всем настроение – мое проклятое любопытство. Простите, я не должен был… Однако же попробую все исправить. Нынче Александр Наумович бывал в Ордынцевской усадьбе и сообщил мне, что дом уже вполне пригоден для жилья. В самой-то усадьбе, понимаю, веселого мало, – ямка на его подбородке звала немедленно улыбнуться шутке, – однако, ежели добавить свечей, позвать музыкантов и, конечно же, пригласить гостей – станет куда более весело. Что вы думаете, господа, насчет званого ужина? Скажем, через две недели, в пятницу?
– Ничего нет лучше званых ужинов – конечно же мы будем! – за всех ответила madame Щукина.
Впрочем, едва ли кто-то собирался отказаться. У Лары так и вовсе душа замерла от радости.
Ведь лишь сегодня утром она обронила в разговоре, как хотела бы посетить усадьбу. Неужто он запомнил? И делает это для нее? Или просто счастливое совпадение?
Лара, как завороженная глядела на Харди, а тот с поклоном веско добавил:
– Благодарить за идею надобно мою очаровательную невесту, – он со значением поцеловал Данину руку.
Однако по замешательству Даны Лара тотчас поняла: та сама удивлена внезапным объявлением. Значит, все-таки…
На своем лице она поймала в этот момент взгляд чудесных глаз господина Харди: он улыбался как будто тайком. И ей одной.
Глава 7. Безликая
Рахманов заранее знал, кого застанет в номере. Телеграфировать Горихвостову, чтобы тот прислал чемодан, он так и не успел, потому любопытной Галине разгуляться было особо негде. Девица только вывернула карманы его плаща и потом, досадливо хмыкнув, даже принялась ощупывать подкладку…
Но то минуту назад. А нынче, когда Рахманов отворил дверь, она в своем голубом форменном, слишком тесном в груди платье делала вид, будто начищает подсвечник.
– Вижу, свечи принесла. Умница, – похвалил Рахманов.
Горничная, сдув со лба челку, заманчиво ему улыбнулась:
– Еще чего изволите?
Глаза у нее были дерзкие, а голос смелый – и не скажешь, что прислуга. Рахманов вдруг остро пожалел, что не может знать, о чем думает Галина в эту самую минуту. Был