и ресурсов современного государства, его способностей удовлетворять общественные запросы при нарастании (в условиях кризиса) требований к нему. Особенно ярко это проявляется, например, в России, где недоверие и критика институтов государства часто сочетаются с упованием на него в решении насущных личных проблем.
Как подчеркивает Р. Инглхарт, современные люди не склонны принимать те издержки, которые связаны с современной бюрократией и жесткими социальными нормами, предпочитая им индивидуальный выбор и участие в неформализованных структурах [Инглхарт, 1997]. Этот постмодернистский сдвиг в мировоззрении и ценностях современного человека оказывает прямое воздействие на политическое поведение людей, формы и методы действий, используемых ими для достижения своих индивидуальных и групповых интересов, на их отношение к государству, а в конечном счете и на политический режим. Современных людей, особенно молодых, образованных представителей нового среднего класса, уже не удовлетворяют те формы и возможности воздействия на деятельность органов власти, которые представляет наличная политическая система, прежде всего в лице государства. Во многом отсюда – и отчуждение от государства.
Характеризуя российскую специфику субъективного фактора применительно к включению в процессы управления, необходимо отметить, что российский гражданин не видит в модели государства и общества способа обеспечения благополучия и, главное – предмета выбора и договора. Он воспринимает правила игры как данность, но не понимает процедур, механизмов организации жизни, предпринимательства, заработка, распределения благ, не обнаруживает их издержек, временной ограниченности действия, а также необходимых моделей личного участия. Его требования к власти и ее типу носят наивный характер, определяемый желанием простого улучшения жизни. Свободы не ценятся, потому что без осознания того, что тип государства – это тип процедуры, нет и понимания того, к чему их можно приложить, где, как и для чего реализовать.
Отмечаемый специалистами кризис институтов демократии (отсюда понятие «постдемократия») связан еще и с тем, что политическая система перестает зависеть от гражданского участия, на первое место выходят результаты политики, которые берется обеспечивать политико-медийный класс, используя различные технологические механизмы управления, все меньше рассчитывая на собственных граждан и все меньше привлекая их к участию в принятии решений; утрачивается спрос на организованное политическое участие. На передний план выходит политик – менеджер, антрепренер политического рынка, умелый манипулятор настроением масс, действующий по поручению теневых, главным образом экономических акторов, а политический процесс превращается в соревнование конкурирующих групп пиар-специалистов, имиджмейкеров и т. п. [Гоптарева, 2016].
Одновременные действия разнонаправленных факторов, определяющих условия и предпосылки вовлечения в публичность, когда