Дмитрий Селин

Попытка воздействия


Скачать книгу

гоняя! Изрядно прослуживший ещё в советской армии 'Газ-66' или попростому 'шишига' заглох на полном ходу и на остатках инерции, виляя, медленно и печально съехал с асфальта на присыпанную крупным щебнем обочину. Катится по ней пришлось несколько десятков метров – и так не отличавшиеся «цепкостью» тормоза, при замершем двигателе весьма слабо реагировали на отчаянно давившего на педаль кирзовый сапог водителя.

      Когда затихли скрежет и тряска, в нагрудном кармане прапорщика забренчал телефон. Вздохнув от предчувствия неизбежного, Сергей Владимирович вытащил видавшую виды 'Нокию' и нажал кнопку приёма вызова.

      – Загорудько, что за .... ! Весь график летит к .... ! – яростный бас начальника колонны капитана Федорука подробно обрисовал перспективы полёта сорванного графика движения, с точным указанием места его печального приземления и роли Загорудько в этом прискорбном событии. Капитан орал, как сто вошедших в боевой раж индейцев, звонкие эпитеты доносились в кабину 'шишиги' без малейших потерь в сотовом трафике. Сергей Владимирович попытался вставить пару слов, но был безжалостно послан по известному народному адресу. В заключение пламенной речи капитан объявил, что колонна уходит дальше, оставляя Загорудько один 'Уазик' ВАИ для охраны и крепкое пожелание как можно быстрее исправить поломанное и наверстать упущенное.

      Скисший прапорщик вернул телефон в карман и обратил начальственный гнев на водителя.

      – Что сидишь!? Чини ..... эту .... ! – дальше последовал щедрый набор эпитетов так некстати сломавшегося средства передвижения. Причём в третий раз за последние сто сорок километров, отделявшие прапорщика от складов в Лозовом, покинутых военной автоколонной всего шесть часов назад.

      Вцепившийся в руль солдат-первогодок только и смог сказать

      – Товарищ прапорщик, надо поднять кабину.

      – А чтоб тебя! – на остатках вышедшей злости прапорщик выругался и грузно слез на обочину, даже не хлопнув напоследок дверцей. Стал рядом, достал пачку 'Парламента', торопливо закурил. Скрипнув и брякнув, кабина с шумом откинулась вперёд, открыв постороннему глазу видавшие виды автомобильные внутренности. Водила торопливо подвесил на какой-то выступающий болт лампочку-переноску и занялся процедурой лечения помнивших еще Леонида Ильича автомобильных внутренностей. Резко пахло бензином и ещё чем-то, вроде брошенных на паровую батарею старых портянок вернувшегося с марш-броска пехотинца, ещё грязного и немытого.

      Загорудько отвернулся и с наслаждением затянувшись, двинулся в сторону пшеничного поля с явным желанием отлить. Завершив сию процедуру, он не спеша вернулся к 'шишиге' и совершенно уверенно заявил вышедшему из подъехавшего уазика прапорщику Григурко.

      – Скоро починим!

      – Ну-ну – с сомнением сказал Григурко, увидев, как быстро демонтируется корпус воздушного фильтра. Скинув вбок чёрную кастрюлю, водитель принялся за крепёжные гайки карбюратора.

      – Костя! – позвал он водителя 'Уазика'. Из-за руля выбрался дородный детина. Держась руками за свисающий пояс, подошёл к начальству, скептически посматривая на копошащегося в позе 'зю' коллегу.

      – Помоги, а то мы здесь до утра простоим – распорядился Григурко и махнул рукой в сторону своей машины – пошли, перекусим, чем бог послал.

      Всевышний рукой запасливой жены прапорщика положил сверху в небрежно брошенный на заднее сиденье открытый баул спортивного образца пару кругов краковской колбасы, нарезанный ломтями батон в пакете и тройку заваренных до синевы яиц. Бутылку холодного чая Григурко купил в киоске при выезде из Лозовой.

      – Шмаляй – благодушно кивнул Андрей Ефимович на раскрытые «закрома», источавший аромат добротной деревенской еды среди запахов горячего асфальта и дорожной пыли– нам всё равно ещё часа три по трассе тащится. Загорудько немедленно забрался в уазик и погрузился в изучение продуктовых запасов.

      – А сам-то? – спросил Сергей, отломив от кральки изрядный кус и обложив его с двух сторон батонными ломтиками на манер гипертрофированного сэндвича, с наслаждением «зашмалял».

      – Я уже – ответил Андрей. Приоткрыв дверцу машины, он курил 'Петра', смотря в сторону уже почти севшего солнца.

      Заглушив червячка ударным куском колбасы, Загорудько вытащил из дверного кармана пластиковый стакан, налил себе чаю. Отпив половину, он откинулся на спинку сиденья и попытался расслабиться. В конце концов, в задержке он совсем не виноват, что бы там себе не думал и не орал капитан Федорук. К машине он не имел ни малейшего отношения и должен был отвечать только за уложенный в опечатанный кунг груз.

      Из-под кабины 'шишиги' вынырнул водитель и направился в сторону своей машины. Обогнув 'уазик', Костя открыл заднюю дверь военного джипа. За прапорщиками железно забрякало и заскрипело.

      – Серьёзно? – спросил подчинённого Григурко, когда тот проследовал мимо него, держа правой рукой за короткий ремень затёртую брезентовую сумку. Костя кивнул и забросив сидор под кабину грузовика, скрылся за ним следом.

      – Мда – неопределённо прокомментировал увиденное Сергей. Григурко всё так же стоял, опираясь на переднюю