Дебора Леви

Горячее молоко


Скачать книгу

«Джоан Смит».

      – Вы позволите мне обращаться к вам «Роза»?

      – Да, пожалуйста. В конце-то концов, это же мое имя. Родная дочь говорит мне «Роза», так что и для вас не вижу препятствий.

      Доктор Гомес посмотрел на меня с улыбкой.

      – Вы обращаетесь к матери «Роза»?

      За три дня мне уже вторично задавали этот вопрос.

      – Да, – коротко сказала я, как о чем-то несущественном. – Можно спросить, доктор Гомес: а как нам с мамой следует обращаться к вам?

      – Спрашивайте. Поскольку я консультант, меня принято называть мистер Гомес. Но это чересчур официально; нисколько не обижусь, если вы будете говорить мне просто Гомес.

      – Так-так. Это полезно знать. – Мама подняла руку, чтобы проверить шпильку, на которой держался узел волос.

      – Вам шестьдесят четыре года, миссис Папастергиадис?

      Неужели он забыл, что получил разрешение обращаться к ней по имени?

      – Шестьдесят четыре; еду с ярмарки.

      – Значит, дочку вы родили в тридцать девять лет?

      Роза кашлянула, словно прочищая горло, покивала и еще раз кашлянула. Гомес тоже откашлялся. Прочистив горло, он погладил белую дорожку волос. Роза шевельнула правой ногой и застонала. Гомес шевельнул левой ногой и застонал.

      Уж не знаю, то ли он копировал мою мать, то ли просто насмешничал. Если они перешли на язык стонов, кашля и вздохов, мне с трудом верилось в их взаимопонимание.

      – Рад приветствовать вас у себя в клинике, Роза.

      Он протянул руку. Мама подалась вперед, будто собиралась ее пожать, – но передумала. Докторская рука застыла в воздухе. Как видно, невербальное общение не вызывало маминого доверия.

      – София, дай мне бумажную салфетку, – сказала она.

      Выполнив это распоряжение, я вместо мамы ответила Гомесу рукопожатием. Ее рука – моя рука.

      – А вы – миз Папастергиадис? – Он произнес это с нажимом; получилось «миззз».

      – София – моя единственная дочь.

      – А сыновья есть?

      – Говорю же: она у меня единственная.

      – Роза. – Он улыбнулся. – Сдается мне, вы сейчас расчихаетесь. В воздухе сегодня летает пыльца? Или что-нибудь другое?

      – Пыльца? – Роза надулась. – Здесь пустынный климат. Даже цветы, какими я их себе мыслю, тут не растут.

      Следом за ней надулся и Гомес.

      – Я потом организую для вас экскурсию по нашему парку и покажу цветы, каких вы себе не мыслите. Пурпурный кермек, заросли ююбы с великолепными колючими ветками, красноплодный можжевельник и другие растения, доставленные на радость вам из закустаренной местности близ Табернаса.

      Подойдя к инвалидному креслу, он опустился на колени у ног моей матери и заглянул ей в глаза. Она расчихалась.

      – Дай еще салфетку, София.

      Я повиновалась. Теперь она держала две бумажные салфетки, по одной в каждой руке.

      – После чихания у меня вечно начинается боль в районе локтя, – объяснила мама. – Острая, раздирающая боль. Пока чихаю, приходится поддерживать одну руку другой.

      – Где