что неосознанно ощущали стыд за то, что поклонялись равному себе.
С глазами полными гнева Иоанн отступил к жертвеннику и припал к его длинному рогу, который давал всякому человеку, совершившему любое преступление право убежища.
В этот момент один из тех солдат, которые стояли цепочкой на галерее и смотрели на то, что происходило перед Храмом у жертвенника, поднялся на барьер и поддерживаемый своими товарищами, повернулся спиной к иудеям, присел и, подняв на заду плащ, сделал громкий неприличный звук.
Потрясённые этим глумлением, люди замерли. Потом с плачем простёрли свои руки в сторону Панферы…он стоял над ними на смотровой площадке. Люди с дрожью в голосе начали просить:
– Панфера, пощади нас: накажи солдата!
Но тот неподвижно взирал на десятки тысяч иудеев, которые заполнили собой дворы храмового комплекса, и молчал.
Люди всё более и более плакали и умоляли Панферу их перед Богом.
Иоанн Креститель быстро покинул своё убежище и вскоре вернулся с десятью такими же, как он, юношами. В их руках были корзины с камнями.
Молодые люди обрушили град камней на солдат. Те прикрылись щитами.
Грозное лицо Панферы тронула улыбка, он глубоко вдохнул в себя воздух и, сделав знак трубачу, крикнул:
– Все наверх! На галерею, к лестницам!
Протяжно заревела труба. Иудеи в ужасе отхлынули назад во всех трёх дворах комплекса. Крепость Антония наполнилась громким шумом, бежавших из казармы солдат. Они выскочили на галерею и помчались в сторону лестниц. И остановились там.
Мирные богомольцы в страхе попятились, а потом, давя друг друга, бросились вниз, к воротам. Десятки тысяч людей, обезумев, растаптывали тех, кто запинался, падал.
Панфера подавшись вперёд, жадно смотрел на бегство иудеев и, потрясая кулаком, с хохотом кричал:
– Я вас заставлю приносить свиней в жертву! Ха-ха-ха!
Насладившись видом бегущих толпы людей, он приказал солдатам поднять на боевые площадки орудия: катапульты, баллисты, скорпионы. И направил гонцов в Кесарию Приморскую, к прокуратору с требованием прислать подкрепление.
В то время, когда громада людей ринулась к воротам, маленький Иешуа находился наверху перед жертвенником. Юноша, движимый чувством самосохранения, отпрянул к высокой стене жертвенника и сжал руками священный рог. Люди с воплями, сбивая друг друга с ног, проносились мимо юного иудея, падали сотнями, тысячами с крутых ступеней лестниц вниз.
Забытый всеми козёл отпущения грехов прижимался к Иешуа и равнодушно из-под полу – прикрытых век смотрел на бегущих людей, неторопливо жуя жвачку.
Вот проскочила толпа. И от неё отстал, словно выпал из толпы подросток лет восьми. Он торопливо упёрся руками в золотые узоры мозаичного пола и встал, было, на колено, но когда увидел набегавшую на него вторую толпу, покорно опустил голову и молитвенно сложил на груди руки.
Иешуа метнулся к ребёнку и рывком поднял его на ноги.
Козёл раскрыл глаза и стал быстро