колдовства. Но что тогда предстало перед его глазами в той комнате? Чуть не убившая его проститутка совсем не была похожа на обычную женщину, пусть даже и продажную. Она была настоящей ведьмой, одной из тех тварей из потустороннего мира, спящих с самим сатаной, о которых духовники рассказывали по всему Тиролю и далеко за его пределами. Все же стоило в следующий раз попросить у брата Георга крестовидные наконечники…
Вспоминая все новые детали случившегося, Даймонд задавался еще большим количеством вопросов. Кем был покусившийся на него незнакомец с ружьем? Он знал не только его имя, но и происхождение, которое Даймонд тщательно скрывал даже от членов ордена. Это точно был кто-то из своих. Кто-то, предавший Троицу. Даймонд припомнил толстого крестьянина у дома бургомистра. Он говорил о крысах, о предателях, убивающих других охотников.
Тут-то Даймонд и вспомнил, как именно ему удалось выбраться из города. Вспомнил, как бежал по мокрой мостовой, как упал в грязь и уже почти смирился с тем, что ему предстоит истечь кровью и погибнуть, но чьи-то руки подняли его, помогли встать. Это был тот толстяк – смердящий навозом крестьянин, шпионивший для Троицы.
«Не торопись погибать, охотник, – сказал он, поддерживая Даймонда за локоть. – Я проведу тебя к воротам, тут недалеко. Твой конь уже готов отправляться в путь. Об этом я позаботился. Не забудь замолвить за меня словечко в ордене, если доберешься туда живым».
Они побрели узкими улочками. Шпион осторожно проводил Даймонда мимо постов стражи, пока они не добрались до конюшни у городских стен, где стражники, еще не слышавшие об инциденте в борделе, без вопросов выпустили Даймонда за ворота. В кромешной темноте ночи им не удалось разглядеть его подозрительного вида, красноречиво указывающего на то, что он побывал в переделке. Как только конь понесся галопом по дороге, удаляющейся прочь от города, охотник уткнулся лицом в гриву, и его окутал мрак.
___
– Он еще жив? – Мартин очнулся и увидел перед собой лицо бритого мужчины в обтягивающей крепкую фигуру черной сутане15 из дорогой ткани. Лицо мужчины, изрезанное морщинами, выглядело суровым и жестким. – Кажется, он очнулся. Здравствуй, сын мой!
Мартин никогда прежде не видел инквизитора Якоба Шульца, но почему-то сразу догадался, кто именно стоял перед его мутным взором. Его догадку подтвердило тяжелое распятие на толстой цепи, висящее на груди инквизитора. Он стоял прямо напротив Мартина, прикованного оковами к креслу. Адвокат огляделся, и понял, что находится в одной из камер городской тюрьмы. Рядом с инквизитором стоял бургомистр Карл Бюргер, опустивший глаза в пол, как только взгляд Мартина добрался до него. Чуть поодаль от них, кое-как уместив свою громадную тушу на жесткой скамье, восседал судья Йозеф. Рядом с судьей, скромно подвинувшись к стенке, сидел врач, который заговорил тонким, противным голоском, скрипнувшим в ушах адвоката, как ржавый гвоздь о стекло:
– Он пролежал у нас более недели, но нам удалось откачать беднягу. Ранение в руку было несерьезным, а вот яд мог убить его, если бы не те женщины,