как хотите, мне всё равно.
– Повесить мерзавца! – послышалась возгласы из толпы.
– Нет, подождите! – Предводитель разбойничьей шайки, подняв руку, вышел вперёд.– Повесить мы его всегда успеем. А вам всем – при этом он обернулся к толпе, – смотрю, не терпится увидеть его в петле. Я же скажу вот что: Возможно, этот парень заслуживает пеньковый галстук, как и каждый из нас, – при этих словах толпа притихла, – но я вижу, что это отважный и честный малый, несмотря на его возраст. Если вы всё же решите вздёрнуть его, что ж! Пусть будет по-вашему! Но когда на вашей шее тоже будет болтаться петля, можете считать её мщением за этого парня! Пускай выходит тот, кто хочет повесить мальчишку, только что выпустившего из губ мамкину титьку!
Разбойники безмолвствовали. Никто не спешил изъявлять желание быть палачом. Койлин и Нив так же молчали, стоя рядом, словно родные братья.
– Ну, что, нет желающих? – Атаман шайки подошёл к Койлину, и, сняв с него петлю, подал этот страшный кусок верёвки тому, кто на ней недавно болтался.
– Возьми её на память. Когда задумаешь что-нибудь неладное, она напомнит тебе о том, что здесь произошло.
Предводитель отошёл от Койлина, рассматривая его, слово художник, решающий, как выгодней изобразить натурщика. Налюбовавшись Койлином, он вновь обратился к нему.
– Тебе предстоит решить, будешь ли ты с нами. Ты знаешь, где мы укрылись, так что живым отпустить тебя мы вряд ли сможем.
– Я согласен, – не раздумывая, отвечал чудом уцелевший мальчишка.
– Ну, тогда ты будешь нашим братом, и даже больше, чем братом. Ты будешь нашим кровником, поскольку мы проливаем кровь.
– Согласен и на это.
– Можете расходится,–зычным голосом возвестил атаман. – Представление закончено!
Толпа разбойников направилась к Койлину, оглядывая его и похлопывая по плечу.
– Верните мне мой нож! И лук! – обратился он атаману.
– Умеешь ли ты владеть своим оружием? Может быть, тебя сначала научится варить кашу? Что ты можешь? Покажи своё искусство!
– Давай, давай, малец! – загалдели разбойники, протягивая ему лук с колчаном стрел.
Койлин не торопясь, выбрал стрелу, осмотрел лук, побывавший в чужих руках, и присел на пень, стоящий неподалёку.
– Что, струсил? – Один из разбойников направил на него натянутый лук. Койлин насмешливо смотрел на него.
– Ну, что же ты? – Разбойник всё сильнее натягивал лук.
– Ты хочешь убить меня?
– Да, потому что ты трус!
– Тогда я знаю, как поступить. И пусть мне никто не ставит это в вину.
Он легко вскинул лук, и, не вставая с пня, всадил стрелу прямо в глаз своему противнику. Раздался изумленный возглас. Толпа оцепенела. «Nemo me impune Uicessit!»
– Повесить его! – снова зазвучало в толпе.
Койлина снова окружили и обезоружили.
– Ты странный парень, – подойдя к нему, заметил атаман. – Как же ты смог столько прожить в замке, если даже у разбойников не продержался один день! Однако, ради справедливости,