просунул в палатку свою кудлатую голову. Его встревоженные глаза сразу стали обиженными.
– Ты что молчишь? – сердито спросил он.
А Светлана залилась радостным смехом. Вот, мол, как забавно: и разыграла его, и пошутила, и повеселилась.
И Андрей, забыв горести и тревоги, тоже улыбался. И Нюкжин не мог смотреть на них без улыбки.
«Молодые! – думал он. – Вертолет не летит, есть нечего… А они резвятся!»
Андрею, разумеется, нужна была не Светлана. Он просто не находил места, если не видел ее перед глазами. И когда все привычно легло на свои полки, он вспомнил главное, зачем шел в палатку.
– Иван Васильевич! Мы возьмем ружье и карабин?
Оружием разрешалось пользоваться только с ведома начальника.
– Возьмите, – сказал Нюкжин. – Только не вздумайте стрелять в лебедей.
– Ну, что Вы!
Нюкжин подал ему карабин и ружье, которые обычно лежали в изголовье его спального мешка. Достал из спецящика патроны.
– Не задерживайтесь долго, – сказал он. – Лучше завтра съездите еще раз.
– Хорошо! – кивнул Андрей и исчез, взглянув напоследок на Светлану.
– Славный парень, – улыбнулся Нюкжин. – Зачем Вы дра-зните его?
Светлана опустила голову, словно не расслышала. А может быть она не хотела, чтобы он прочитал ее мысли?..
Наиболее удобное место для расчистки обрыва находилось за нижним концом террасы. Река подмывала склон, очищая его от наносов. А осыпи накапливались у подножья, образуя маленький, временный пьедестал. Подготовка к эвакуации отодвинула обрыв в прошлое. А сейчас они снова вышли к нему. Раскопанный и перекопанный, он показался Нюкжину родным и близким. Особенно слой песка под торфяником, редкий для этих мест и вдвойне редкий, потому что наполнен сучьями, листьями, шишками ископаемых растений прошлого. Слой каждый раз выдавал что-то неведомое, звал: «Покопай еще!.. Покопай!». И Нюкжин копал. Он заполнял песком сито, а Светлана просеивала песок, тщательно отбирая в пакеты древесный мусор. Мелкие фракции она промывала, отделяя самые крошечные частицы органики.
– За такие сборы благодарные исследователи нам памятник поставят, – шутил Нюкжин.
Светлана работала молча. На голодный желудок не до разговоров. Она даже не пыталась скрыть, что ею владеют противоречивые желания, далекие от того, чем она занималась. Но, увлеченный работой, Нюкжин воспринимал все по-своему. Светлана обладала удивительной способностью чувствовать, когда тишина и молчание необходимы по существу. И Нюкжину казалось, что сейчас она не просто молчит, а думает вместе с ним.
А мысли, которые будоражили все лето, будоражили. Двадцать миллионов лет отлагалась толща пород, вскрытых рекой. И каждый слой, каждый слоек нес информацию о своем времени, сохранял неповторимые, особые признаки: песок – текла вода, пыль – надуло ветром, глина – было озеро, суглинок со щебенкой –