хоть что-то. Прочитать потщательнее протокол? Почему бы и нет? В конце концов, это его святая, как понятого, обязанность. Пока Шестаков там сам кого-то на допросе убивает, вдруг обнаружатся новые детали.
Однако не вышло даже этого. Двери кабинета снова распахнулись и оттуда вышел конвойный полицейский. Заняв положенную по служебным канонам позицию в пространстве, он буркнул «На выход!» и пропустил вперед себя невысокого понурого человека в наручниках. Им оказался примерно 45-тилетнего возраста невзрачный азиат. Щуплый и тщедушный, заросший щетиной, одетый в висевшую мешком оранжевую дворницкую куртку.
– К стене! – скомандовал конвоир.
Азиат послушно ткнулся лбом в стену. Иван прочитал надпись на спине куртки: «Парк им. Матросова».
– Я не делал ничего, гражданин начальник… Отпустите… – хлюпнув носом, жалостливо, но как-то уже совсем без надежды, проныл в стену арестант.
«Вот что у него с голосом, – понял Иван.– Акцент!»
– Да, да, прям сейчас. Отпущу и такси до дома вызову, – зло, но уже без крика, ответил появившийся на пороге своего кабинета Шестаков. – Увести.
– Вперед – буркнул конвойный.
Шаркая одетыми в неудобные кирзовые сапоги ногами, дворник-побирушка обреченно поплелся по коридору, уводя за собой и конвойного полисмена.
Ивану стало жаль «побирушку» автоматически. Не важно, что он там такого натворил. Ни один человек в мире не заслуживает того страха, который способен нагнать старший следователь прокураторы Евгений Алексеевич Шестаков.
– Калмык? – зачем-то спросил у него Иван про дворника.
– Он? Нет, киргиз, – ответил Шестаков.
– Украл что-то?
– Ха! Украл! – следователь неприятно рассмеялся. – Он девять женщин убил! И пятерых полицейских.
– Кто?!
Удивление Ивана было на сто процентов искренним. По внешнему виду киргиз на душегуба не тянул никак. Максимально агрессивная ситуация, в которой его можно было представить, это, как он повышает голос на жену, а потом тут же в страхе приседает, закрывая руками голову.
– Он, он. Кожу с них снимал, изверг. С поличным взяли Заплаточника! – Шестаков жестко ударил кулаком в ладонь. – За каждую смерть мне этот урод ответит. Я из него позвоночник через пупок выдерну! Подписал?
Иван, в очередной раз пораженный анатомическими экспериментами работников внутренних органов, мгновенно решил, что на сегодня с него подобных эмоций хватит. Маугли, сидевший перед Шерханом, с усами в руках, дернуть за них так и не решился. Быстро подписав бумаги, Иван передал их Шестакову и, так и не задав ни единого вопроса об убийстве детектива Филиппа, поспешил выбежать вон.
Глава 9. Размышления в кафе
Выбравшись из прокуратуры на свежий воздух, Иван вспомнил, что ничего еще сегодня не ел. Возможно, в животе крутило, в том числе и от этого, а не только из-за недавнего общения с Евгением Алексеевичем. Иван поежился. «Я тебе переносицу в гипоталамус впечатаю». «Желудок выверну и на скулы натяну». «Яйца