послушно вылила в себя предложенную Алиной стопку перцовки. Скривилась. Вскоре непереносимо захотелось курить и, посчитав это побочным эффектом выпитого, от всех последующих предложений стойко отказывалась. Пока не принесли торт.
Поначалу отобранный лично Алинкой кусочек показался слишком вязким и на редкость подозрительного вкуса. Приторно-горький бисквит застревал в горле, и я, с трудом проглотив кусочек, незаметно отодвинула неудачный десерт. А потом сама не заметила, как вклинившись в оживлённую беседу, съела всё до последней крошки. Даже попросила добавки и, набрав на палец крема, стала его слизывать медленно и с расстановкой, от души потешаясь над тем, как нервно задёргался Васин кадык. У бедняги от волнения даже грим потёк, а ему потеть не положено, он у нас как-никак сам граф Дракула.
Ещё через пол часика, потягивая загадочный коктейль ядовитого цвета, стрельнула у того же пунцового Васьки сигаретку и с небывалым наслаждением затянулась. Примерно с этого момента я потеряла связь с реальностью, а последней здравой мыслью стал запоздалый вывод, что пить мне однозначно противопоказано. Затем, затуманенный алкоголем разум отключился, и тело словно зажило своей, совершенно чуждой мне развязной жизнью.
В этот вечер я веселилась как в последний раз.
Перепить на спор Василия? Легко! Сесть на шпагат на барной стойке? Да запросто! Станцевать в железной клетке перед десятками пьяных студентов? Почему бы и нет? Благо выяснилось, что танцую я всё-таки хорошо, только не совсем тектоник… но мне уже было всё равно. Опрокинув в себя наполненный до краёв стакан, кинула куртку в толпу разгорячённых парней, и стала умело извиваться средь грубых металлических перекладин, раскрепощённая свалившимся на меня ощущением небывалой свободы. И только когда появился курьер с дюжиной розовых гербер от неизвестного поклонника, я будто очнулась ото сна. Зарылась в них лицом, но вместо цветочного сладковатого аромата, лёгкие заполнил тяжёлый дух скорби и траура. Полутёмный зал закружился перед глазами, заплясали неоновые декорации, а грудь сковало такой тяжестью, что стало не разобрать: то ли меня тошнит, то ли я задыхаюсь. Не потрудившись накинуть куртку, одной рукой прижала к себе букет и медленно, опираясь о стену, двинулась к выходу, на свежий воздух.
Впрочем, он мне не помог. Едва я вышла на узкую террасу, как кожу обжёг пронизывающий осенний ветер. Мгновенно озябнув, попыталась было вернуться, а потом поняла, что попросту не в состоянии.
– Эти цветы от него, да? От Олежки?
По щеке острой болью прошлись острые коготки осмелевшей тихушницы в смешных круглых очках, затем сознание плотной пеленой накрыл алкогольный туман, перемежающийся отстранёнными мыслями об абсурдности происходящего и редкими вспышками смутных воспоминаний, в которых над лицом жутким эхом разносились чавкающие звуки. Дальше – темнота.
***
Хмурый рассвет тридцать первого октября просочился в мою спальню вместе с монотонным перестуком дождя. Я лежала на спине посреди кровати, дрожа как осиновый