Женевы, на французской стороне границы. Я тогда подвез ее, чтобы она не мерзла, ожидая автобуса, даже не подозревая, что это была одна из самых удивительных встреч в моей жизни. Она родилась в Берлине в 1923 году; ее первым учителем Закона Божьего в Берлине был Иоанн Шаховской, будущий епископ Православной церкви в Америке, архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский… Она была участницей одного из многочисленных «цветочных обществ», была арестована Гестапо в апреле 1945 года, но выжила. Она работала в Америке и в Швейцарии, она была ассистенткой Солженицына, на ее французской квартире останавливались писатели, следующие из СССР в эмиграцию: Виктор Некрасов, Владимир Аксенов и Александр Галич, у которой гостил Окуджава… Окуджава тогда очень хотел попасть в Женеву, но виза у него была только французская, и Татьяна Георгиевна отвезла его на гору Салев, и Булат Шалвович смотрел на Женеву, на озеро и фонтан Жет д’О сверху…
…В одном из разговоров с ней как-то к слову пришлось и я пожаловался, что не понимаю кокни. Она в ответ рассказала мне такую историю:
– Вы знаете, Виталий, я работала в Нью-Йорке с Александром Федоровичем, а он очень плохо говорил по-английски и всегда это объяснял тем, что учил британский английский. Мы поехали ним в Лондон и оказалось, что британский английский он тоже не понимает…
Я лоб поморщил и спрашиваю аккуратненько так:
– А о каком, собственно, Александре Федоровиче идет речь?
– Ну как о каком? О Керенском, конечно!
…В Берлине, будучи еще школьницей, Татьяна Георгиевна, несмотря на то, что семья ее тоже бедствовала, помогала русским военнопленным: передавала им еду и теплую одежду. В эту группу входил и ее одноклассник, Фома Тимофеев, сын профессора Тимофеева-Ресовского; он был арестован гестапо и расстрелян в тюрьме на Александр-платц. Профессор этого не знал, ждал освобождения советскими войсками, был арестован СМЕРШ, осужден… у Даниила Гранина, в романе «Зубр», все подробно описано.
Потом она стала работать в швейцарском посольстве, помогая перебираться в Швейцарию евреям и беглым военнопленным, делая для них фальшивые документы, за что и была арестована гестапо, но в суматохе апреля сорок пятого года она сумела спастись и перебраться за Эльбу, потом в Париж.
В пятидесятых годах Татьяна Георгиевна уехала в Америку, работала в русских эмигрантских газетах («Эдичка Лимонов – такой неприятный молодой человек… а с Сережей Довлатовым и его женой мы очень мило общались»), потом переводчицей в ООН.
Татьяна Георгиевна переводила на французский мемуары М. С. Горбачева… Одна из ее многочисленных подруг – Маша Воронцова, пра-пра… правнучка Пушкина.
Однажды, теперь уж и не узнать, зачем, понадобилось Татьяне Георгиевне найти в Женеве, на кладбище Планпале могилу Сонечки, дочери Федора Михайловича Достоевского, умершей от воспаления легких,