груди, совершенно не помня себя.
– Сердечко моё, – снова прошептал он мне на ухо. – Я не сделаю тебе ничего плохого.
И я поверила всему, что он сказал и оторвалась от земли, не сразу поняв, что оказалась у Анджича на руках. В этот момент мне стало всё равно, куда он меня унесёт и что со мной сделает. Инстинкт самосохранения, упрямство, силы – всё покинуло меня.
Мне казалось, что холодно вокруг было не пять минут назад: по ощущениям прошло лет сто. И теперь ничего нет прекраснее этих очертаний лица и надёжных сильных рук.
– Что, Вуич, решили приласкать гордую обделённую девочку и воспользоваться её слабостью?
Я услышала фразу Руевича, но ей не удалось проникнуть в моё сознание. Всё было, как в тумане. Зато Анджич понял его и осторожно поставил меня на ноги, закрыв спиной.
– Вы напрасно влезли не в своё дело, Вацлав, – зло произнёс он.
– Я требую, чтобы вы немедленно оставили её, – интонация директора школы была холоднее, чем лёд.
– Сейчас я сделаю это, – прошипел юный князь. – Но на будущее знайте, что мне плевать на ваши требования.
Анджич снова подошёл ко мне и обхватил ладонями лицо.
– Мы скоро увидимся, – его голос был мягким и ласковым. Он поцеловал меня в лоб, провёл большими пальцами по щекам, стиснул зубы и ушёл.
– Драга, вам нужно прийти в себя, – произнёс Вацлав Руевич и, взяв меня за руку, увлёк за собой.
Вскоре я сидела на твёрдом стуле. Кожу лица почему-то сильно щипало. Что это? Я провела пальцами по щеке и увидела солёную влагу. Слёзы? Последний раз я плакала десять лет назад. Этого не может быть.
– Хотите воды, Драга? – спросил пан директор.
Я подняла голову, встретилась с проницательным взглядом карих глаз, но ничего не ответила. Поэтому Руевич по собственной инициативе поднёс мне бокал с водой. Пригубила прохладную сверкающую в свете свечей жидкость и вернула ему, начиная понемногу приходить в себя.
– Я не знала, что так слаба.
Некоторое время пан директор молчал, а потом произнёс:
– Даже у самых сильных из нас есть свои слабости. И это счастье, что чувства в людях ещё остались.
– Он мог сделать со мной всё, что угодно, и я бы даже не сопротивлялась. Ни магии, ни насилия…
Голос Руевича по-прежнему звучал для меня будто издали, эхом отталкиваясь от стен.
– А в этом вы не правы. Просто Анджич Вуич умнее своих сверстников и смог понять вас. Конечно, его цели мне неизвестны до конца, но если бы такая натура, как вы, почувствовала фальшь, у него бы ничего не получилось. Одно из двух: либо он действительно искренен, либо – гениальный актёр.
От пережитого у меня всё ещё кружилась голова, поэтому знакомое: «Мяу» прозвучало, как треск. Я оглянулась и увидела Пушистика, который прыгнул ко мне и усами пощекотал лицо, обнюхивая. Машинально погладив его, встала.
– Вы не можете идти в таком состоянии, – сказал Руевич почти равнодушно. – К тому же вы солгали мне, что вас есть кому проводить.
– Да, –