И на кого же мне будет нужно нарыть компромат?
– Это ребёнок. Зовут Иван. Сын Виктории Белкиной и Данилы Стрельникова… – он постарался придать интонации независимое выражение, но голос всё же чуть дрогнул. Каринэ, заслышав эту слабину, напряглась, как охотничья собака, почуявшая дичь.
– Белкина и Стрельников – а-а-а, это же наши знаменитые неразлучники, Белка и Стрелка! – она фыркнула.
– Мне нужно узнать день его рождения. Точную дату, понимаешь? – волнуясь, сказал Белецкий. – Я нигде не могу её найти. Пишут только, что ребёнок родился два года назад.
– Так-так-так… Неужели есть подозрения, что этот самый Ваня – твой сын? – прямо спросила Саркисян.
Александр нахмурился. Ох, пожалуй, зря он впутал её в эту историю. Теперь сплетен и пересудов не оберёшься…
– Я этого не говорил, – сказал он холодно.
– Ну хорошо… я пробью по своим каналам, – с лёгкостью согласилась она, сама заинтересовавшись этим делом, и добавила игриво:
– А что мне за это будет?
– А чего ты хочешь? – подхватил он её озорной тон.
– Ко мне сестра скоро приедет из Еревана. Сможешь устроить нам контрамарки на твой спектакль? Хочу поводить её по московским театрам… и не разориться при этом.
– Сделаю, – пообещал он, удивившись незначительности просьбы.
– Позвони мне завтра с утра… Или нет. Давай, я лучше сама тебе позвоню, когда мне станет что-то известно! Пока не знаю точно, насколько это затянется.
– Договорились, – отозвался Белецкий, чувствуя непрошенное волнение. – Спасибо тебе.
Виктория Белкина
С каждым днём с Ванечкой становилось всё интереснее: он много и забавно болтал, и Вика смеялась до слёз над его перлами. При любой возможности она старалась сама проводить время с сыном, не сваливая эти заботы на няню. Ей не скучно было гулять с Ванечкой, кормить его и купать – потому что они всё время безостановочно разговаривали.
Вот и сейчас, пока они брели от детской площадки по направлению к дому, Ваня деловито рассуждал об отличиях человека от животного:
– У лисички хвостик. У маленьких деток нет хвостика, только пампелс. Ваня уже большой, у Вани нет пампелса, только попа!
Вика важно кивала, стараясь не заржать:
– Ну конечно, ты у меня уже совсем-совсем большой.
Сынишка, конечно, не был ангелом во плоти – время от времени он любил и похулиганить. Иногда его одолевала жажда провести какой-нибудь необычный эксперимент – к примеру, остановиться посреди улицы и резко и пронзительно завизжать без всякой видимой причины.
– Ваня, что ты делаешь?! – в ужасе спрашивала Вика, а он доходчиво объяснял ей:
– Я олю!
Впрочем, долго сердиться на Ванечку было невозможно: едва Вика принималась отчитывать его за какой-нибудь проступок, он сразу делал беспомощно-обиженные глаза, нижняя губёнка