их печь, хватит, мол, черного и белого хлеба. Про сайки просто забыл, подмахнул наряд-заказ не глядя. Сима испекла, что сама же и заказала, но в магазине на законные претензии покупателей отвечали, дескать, новый начальник не разрешил баловать людей выпечкой. К тому же появился запрет принимать плохо выделанные шкурки. Рановато еще, их охотники позже понесут, однако народ волнуется. Что значит «плохо»? Кто решать будет?
Я после школы на работу пришел, а дверь студии приоткрыта. Сладкая парочка в шкафах роется. Нашли порнографические снимки Бухарика, рассматривают их, раскладывая рядами на столе. Я к Зинаиде Петровне, спрашиваю, что делать, дескать, в студии оба Кризько карточки с голыми тетками разглядывают. Я как-то стесняюсь к себе заходить. Женщина не поверила, посмотрела на меня как на идиота. Однако пошла проверить. За ней Фёдор Тимофеевич двинулся и пара случайных посетителей. Интересно все-таки.
Как Зинаида Петровна орала! «Охальники! Дома поганые картинки смотрите! Школьника испугали! Пацан зайти боится!» На крики сбежался весь коллектив.
Ганна оправдывается, типа они нашли в шкафу, хотели малолетнего шпанёнка носом ткнуть! И коньяк у него на полке стоит. Сима высказалась: «Это карточки Бухарика…» И покраснела.
Про бутылки народ не понял – в чем вопрос? Запас всегда должо́н быть. Почему коньяк, а не водка, что ли? Так ведь Лёха художник, интеллигент, эстет, творческая личность. Он своим приятелям водку редко наливает, всё больше коньячишком балует. Фёдор Тимофеевич целый монолог завернул:
– Лёха не такой. Чтоб вы знали – не пьёт, не курит и матом не ругается. Он даже Катьку не огулял, хотя та очень не против была. Не шпана он.
– Точно не шпана! – опять за меня вступилась Симка. – Что ножом мужику глаз чуть не вырезал, так то никто не видел! Подумаешь, Галош рассказал!
– Ага, – подтвердил один из посетителей. – А что троих палками излупцевал, ведь он за девочку вступился. Им так и надо было. Зря его оттащили, пущай совсем бы забил.
Новый начальник с женою почему-то немного побледнели. Об этой грани моего таланта их явно не проинформировали.
– Я одно не поняла, – веско поинтересовалась тетя Даша, – чего вы в чужих вещах рылись?
Меня выдернули на всеобщее обозрение.
– Тебя спрашивали, можно ли твои вещи об-шмонать?
– Нет. Но мне всё равно. Я же молодой, материально безответственный. Если что и пропадет, с меня спросу нет.
– За мной Марк записал, как Володьку выгнал! – взвизгнула Сима. – Что они сперли, я отвечать не собираюсь!
– Может, у Лёхи там деньги лежали! – предположил кто-то из зрителей. – Тыщи три от мамы прятал.
– Пять! – поддержали из коридора. – От папы ныкал.
– Итого восемь тысяч вернуть должны, – подвел итог Фёдор Тимофеевич, – и велосипед.
– Какой еще велосипед? – окрысились Ганка.
– Который здесь мог стоять. Про восемь тысяч, значит, согласны?
Следующие