прямо в душу. Его глаза были грустными, как и у всякой нормальной собаки, в их уголках стояли слёзы и казалось, что они вот‑вот прорвутся наружу. Я надломил кусочек побольше и он снова съел. Не хотелось отдавать весь бутерброд сразу, просто потому, что другого у меня не было, а так пёс бы растянул удовольствие. Итак, кусочек за кусочком, он съел весь бутерброд и сел рядом, как бы сторожа меня. Я немного поиграл с ним, кидал этот проклятый журнал, а он мне его приносил. Но вдруг, он как с цепи сорвался, залаял и побежал к дороге. Я видел только, как он зашёл за поворот и лай утих. Я взял пожёванный журнал за уцелевший край и выбросил его в урну с мыслью: "кто бы мог подумать, что выйдя на прогулку, я отлично проведу время с незнакомым псом". Ему не важно, сколько я зарабатываю и, несмотря на то, что я покормил его бутербродом, а не куском мяса, он отблагодарил меня, подарив хорошее настроение.
Выходя из парка, я искал глазами своего нового друга, но его нигде не было. Не спеша, я брёл по знакомому маршруту, смотря на жилые дома. Вокруг кипела жизнь. Мужичок в майке курил приоткрыв форточку, пуская дым, который медленно поднимался и растворялся в воздухе. На соседнем балконе молодая девчушка развешивала постельное бельё, было видно, как ей тяжело справляться с огромной влажной простынью. Всё стало ярче, как будто я шёл другой дорогой, словно к старой фотографии применили фильтр и вдохнули в неё новую жизнь. Так настроение влияет на восприятие всего вокруг. Я услышал знакомый лай, это был мой приятель. Он бежал именно ко мне, а за ним шуршал по асфальту поводок. Он стал кружить вокруг меня и скулить. Я сначала не мог понять, что‑то болит у пса? Или он так сильно оголодал? Я осмотрел его лапы, вроде бы всё в порядке. Пёс взял зубами петлю поводка и пытался вставить её мне в руку. В его глазах было отчаяние от того, что он не мог сказать, чего от меня хочет. А у меня понять его не получалось просто потому, что я был в небольшом шоке от того, что собака хочет, чтобы я взял её на поводок. Пёс побежал и потащил меня вместе с собой в обратную сторону, туда, откуда он видимо и пришёл. Он притормаживал, когда чувствовал, что верёвка, связывающая нас с ним, натягивается, потому что я за ним не успевал. Добравшись до места назначения, он сел на задние лапы и издавал один короткий лай с интервалом в 3‑4 секунды. Мы стояли у белой машины, где на пыльной двери были отпечатки собачьих лап. Наверное, он хотел сказать, что его хозяин – владелец этого автомобиля. Мы стояли на парковке и ждали. Я подошёл к женщине, которая садилась в свой Ленд Крузер.
– Извините, вы не знаете владельца этого авто? – спросил я, показывая пальцем в сторону машины. Она видно торопилась и просто сказала:
– Это служебная парковка, владелец работает в том здании.
Хлопнув дверью, она уехала. Я подошёл к псу и сказал ждать меня здесь. Он понял, что я имел ввиду и завилял хвостом. Провожая меня взглядом, он сторожил машину как свою будку, уверенно стоя на лапах. В холле дежурил пожилой охранник и я подошёл к нему с тем же вопросом. Он сказал, что сейчас посмотрит в журнале