облетевшими листьями, слегка припорошенными снегом.
…Вы не видели здесь собаку? Уши торчком и хвост бубликом! Не пробегала? Может, и пробегала, шут ее знает. Мало ли по поселку собак бегает!..
И темнеет, темнеет стремительно!..
Мишка сразу, как только мы поехали, вызвал на поиски друга Димана. Друг Диман выслушал сообщение о том, что Микимото пропал, и сказал: «Еду». Потом я, немного поколебавшись, позвонила Жене. Я знала, что лучше не звонить, у него завтра доклад, и я знала про доклад, а его еще написать нужно. И с утра муж звонил, очень раздраженный, и говорил, что работа у него «не идет», а вопрос серьезный, и от него многое зависит.
Женя выслушал меня и сказал: «Еду».
Я металась по переулкам, приставала к бабусям в платках и случайным прохожим и уже понимала, что никого мы не найдем – ну потому что это невозможно и уже почти ночь!..
Скоро будет совсем окончательная ночь, и наш маленький самурай, такой бодрый, жизнерадостный и глупый, останется на улице и станет искать куст, в котором он привык ночевать, и свой желтый мячик, и миску, и нас, и никого не найдет.
Снег пошел, я сильно замерзла, ноги чавкали, когда я наступала в лужи, и тут мимо меня проехала на машине Инка, не заметив. Она же собаку искала, а не меня!.. Я бегом догнала ее, влезла в теплое нутро автомобиля, и мы втроем – еще Саня была, племянница, – не разрешая себе скулить, выработали план действий.
Совершенно идиотский. Мишка поедет направо. Диман поедет налево. Женя поедет прямо через дорогу. А мы втроем по кругу.
Мишка с Диманом, как самые продвинутые, вооружились навигаторами, чтобы искать при помощи технических новинок, а мы продолжили по старинке – на всех перекрестках притормаживали и в разные стороны смотрели в сумеречные переулки. Ничего и никого не было в переулках, только сгущавшиеся сумерки, старые заборы и облетевшие кусты.
Его нашел Мишка.
Позвонил и заорал так, что я чуть не уронила трубу.
«Я его держу, – орал Мишка. – Он здесь, со мной!..»
Все члены мафиозного клана как-то в одну секунду съехались на угол улицы Коммунистического Интернационала и Клары Цеткин, где Мишка держал за ошейник совершенно мокрого самурая. Он был страшно рад нас видеть.
Мы затолкали его в багажник, захлопнули дверь, заперли замки, выдохнули и закурили – даже те, которые отродясь не курили.
Кругом была ночь, снег пошел. Мы все продрогли, вымокли, устали и были абсолютно счастливы.
Мы громко говорили, хлопали друг друга по плечам, то и дело заглядывали в багажник и сообщали Микимото, что он последний идиот, и обзывали его другими разными неприличными словами, потом лезли в машину, трясли его за уши – он радостно улыбался – и обсуждали «операцию», и вспоминали подробности, и сотый раз требовали, чтоб Мишка рассказал, как он его увидел, совсем рядом с домом, как бросил машину, выскочил, побежал, догнал!..
Все это было нам очень важно.
Потом