снова натыкаясь на крепко сжатые челюсти. Но этим его было не смутить – его рот накрыл ее губы, сминая и подавляя. Он аккуратно, но чувствительно прикусил ее нижнюю губу и тут же стёр этот отпечаток ласкающим движением языка. И рот Марины невольно приоткрылся, чем он и воспользовался, снова войдя внутрь.
И пока его язык дразняще играл с ее языком, Паоло мягко потянул подол длинного платья наверх. Руки Марины мгновенно метнулись вниз, пытаясь ему помешать, но он накрыл ее ладони своими и, продолжая скольжение вверх, сказал:
– Пойми наконец – твое упорство бессмысленно. Так что лучше расслабься и получай удовольствие.
Смяв в пальцах тонкую ткань, он задрал платье на Марине до бедер и нырнул рукой за резинку трусиков, спуская их вниз. Она попыталась сжать ноги, но добилась только того, что крепче стиснула его пальцы, которыми он принялся ласкать ее между ног. Там, где уже было влажно и жарко. Там, где вопреки своему нежеланию ему повиноваться, она уже хотела его. Или просто того, чтобы ее трахнули. Но именно этого он делать и не собирался.
По-прежнему держа одной рукой подол ее платья, пальцами второй он двигался по ее лону. Гладил влажные складки, слегка надавливая там, где был вход во влагалище, но не пытаясь скользнуть внутрь. Он неторопливо кружил по ее клитору, сначала мягко, дразня, затем – более ощутимо, настойчиво потирая подушечкой среднего пальца. Ему нравилось слушать, как неровно она дышит, нравилось понимание того, что вопреки своим словам, она хотела того, что он делал с ней.
– Перестаньте, – снова заговорила она, когда его палец нажал на клитор, выбивая из Марины предательский стон. – Это гадко… мерзко…
Мерзко? Он ощутил вдруг, что из глубин души поднимается молниеносной, удушливой волной гнев. Он собирался доставить ей удовольствие, которого не знали многие женщины, а она говорила, что это мерзко и гадко? Наивная идиотка.
Не церемонясь больше, он подхватил ее на руки и, поднеся к массивному креслу, бросил Марину на мягкое сиденье. Опустившись перед ней на колени, грубо развел ее ноги в разные стороны, подавив сопротивление и процедил сквозь зубы:
– Сейчас ты узнаешь, что такое мерзко.
На смену пальцам он пустил в ход язык. Крепко сжимая руками колени Марины, которые она все ещё пыталась свести, он начал яростно вылизывать ее промежность. Его язык был повсюду – ласкал клитор, скользил по влажным складкам, кружил у входа в лоно. Он даже проник внутрь – совсем немного, не доходя до девственной преграды, но достаточно, чтобы она ощутила его. Чтобы захотела, чтобы он порвал ее. И по приглушённому стону, который она пыталась сдержать, Паоло понял, что она уже на грани. Подразнив узкое отверстие, его язык вернулся в клитору. Губы сомкнулись на напряжённом органе и он принялся его посасывать, зная, что ещё немного – и Марина сорвётся. Если только он ей это позволит.
Он втягивал клитор в рот, он легонько его покусывал и лизал, оттягивая зубами и губами, нанося чувствительные удары языком, и когда почувствовал, что Марина замерла,