он преследовал, ведя разговоры с тем странным человеком из-за двери.
Наутро Анна чувствовала себя болезненно и подавлено. Она попыталась встать с постели, опустив ноги на прикроватный пуфик, но голова резко закружилась, и ее повело в сторону. Девушка заставила себя встать и, согнувшись, кое-как добралась до стула с шелковой обивкой, усеянной маленькими желтенькими цветочками, от которых рябило в глазах. Анна резко опустилась на него и подняла к лицу дрожавшие руки. Ее вены сильно набухли, но, что самое главное, они светились изнутри плотным синим сиянием. Это сияние пульсировало и разгонялось ударами сердца, как кровь. Анна знала, что так выглядит один из симптомов ее болезни. Вчера княжна позволила себе слишком сильно эксплуатировать то, что жило внутри нее, хотя сама толком ничего об этом не знала. Она потерла запястья, кости ныли, как при высокой температуре. Анна потянулась к белому кувшину, чтобы попить воды, но не рассчитала силы и уронила его. Кувшин с грохотом полетел на пол и разлетелся на маленькие черепки, а прохладная вода разлилась по паркету.
– Ты чего это тут шумишь?! – в комнату вбежала Умка, которая всю ночь спала под дверью княжны.
– Где ты пропадала? – простонала в ответ Анна. – Почему не ночевала вместе со мной?
– Не положено, – ответила Умка и уткнулась холодным носом в ладонь Анны. – Тебе обязательно полегчает, княжна, вот увидишь.
– Я в этом не уверена. Раньше всем этим, – она развела руками, – занимался Леон. Он знает все о моей болезни как никто другой.
– Не стоит волноваться об этом, я распоряжусь, чтобы к тебе прислали доктора. Одного из тех, что бывал раньше в Меншиковском дворце, – Умка наклонилась и пробралась под руку Анны, – а пока пойдем, помогу тебе добраться до кровати.
Когда Умка вышла из покоев, Анна вновь почувствовала себя одинокой маленькой девочкой, которая настолько слаба, что никому нет до нее никакого дела. Она точно так же, как и сейчас, смотрела в расписной узорчатый потолок и считала лепестки на цветах, которые вывел умелой рукой художник.
Дверь мягко отворилась. Маленькая, совсем молоденькая горничная с подносом и охапкой белых пионов в руках вошла в комнату. Она покраснела и сделала реверанс. Видимо, не ожидала, что княжна из рода Романовых может выглядеть как больная, прикованная к кровати.
– Прошу прощения, госпожа, я принесла вам завтрак и цветы. Их прислал председатель с пожеланиями быстрейшего выздоровления. А Ольга Ивановна Трубецкая просила передать, что надеется увидеть вас сегодня вечером на собрании.
– Собрание? Опять?! – Анна попыталась приподняться на кровати, но ничего толкового из этого не вышло. – Ну конечно, кто бы сомневался, что на этом они успокоятся.
– Да, иногда члены Совета заседают по несколько дней к ряду, – смущенно пробормотала горничная и, водрузив поднос, аккуратно поставила цветы в большую вазу на прикроватном столике. – Если вы позволите,