опустил руку с револьвером, устал.
– Живой что ли? – протянул удивленно голос. – Чудеса. Мотай, Егорка, за урядником и скажи каюру, чтобы нарты подогнал.
Я прикрыл глаза. Солдаты, не дожидаясь старшего, расстелили тулуп, уложили и закутали тело.
– Что тут у вас? – урядник начал с того, что кого-то толкнул и на лыжах въехал в развороченную вежу. – Нашли тело бергмейстера? Молодцы! А вежу-то зачем так разворотили, креста на вас нет что ли? Мы же не басурмане. Закоченел? Отмучился, бедолага. Давайте вытаскивайте! Пока не стемнело, надо в город успеть! Заметет же! Живо стараться! Что еще?
– Так ведь, Захарыч, живой он.
– Как живой? – урядник наклонился. Снял варежку и теплой рукой стал щупать пульс на шее, пристально заглядывая в глаза.
– Я и говорю живой, а вы не слышите, – отозвался бойкий солдат Егорка.
– Да ты, Захарыч, револьвер попробуй у него отними! Мне не дал.
– И мне не дает. Ваше высокоблагородие, слышите меня? Сейчас мы вас погрузим. Олешки быстрые! Домчат и глазом не моргнете!
Я моргать не мог, но шутку оценил.
– Плохо будет, если мы его сейчас потеряем. Возьмем грех на душу. Егорка! Где каюр?
– Господин урядник, погонщик не идет сюда! Из местных же он!
– Как не идет? Что за препоны вы мне тут строите? – удивился урядник, распрямляясь. Его лыжа наехала на мою ногу. Не почувствовал.
– Через слово понятен. Лопочет по-своему. Дрожит сильно. Боится. И олени его дрожат. Нервные, того и гляди сорвутся. Когда уже все русский выучат?! Дикари.
– И что он там лопочет? Ты что-нибудь понял?!
– Да, что-то про святилище, которое мы сломали, про духов, которые поклонялись медведям. Говорит, что в северное сияние здесь мертвые в бубны стучат да пляшут. Может в зубы ему дать, а то до сих пор бормочет и не остановится? Слышите, аж завывает! Я хотел сам упряжку подогнать, да он как начал упираться, плачет. Говорит, обратно дорогу теперь не найдем! А как не найдем? Город вон за той грядой сопок. Да и следопыт я в отряде первый.
– Так! Живо к каюру и не дай ему сбежать! Пока мы не подойдем. А то точно дорогу обратно не найдем. Павлов! Хватай тулуп с другой стороны, потащили. А вы двое! Чините вежу и нагоняете нас!
– Захарыч, как же… Да, зачем? Кому она нужна?
– Зачем чинить-то? – поддержал другой солдат. – Мы же православные, что нам их святилища? Нас бубнами, пляшущими девками и чертями не устрашить. У нас свой Бог. Верный.
– Да. У нас свой Бог, – урядник покосился на него, перекрестился, вздохнул и добавил:
– И сейчас он нас покинул.
Зеркальная вспышка ослепила глаза. Заморгал часто, восстанавливая картину. От меня отклонился человек. На голове странное зеркало с дыркой посередине. Глаза смотрят через круглые очки внимательно и осуждающе. Нахмурен. На черный сюртук накинут белый халат.
– Ну-с, голубчик, с возвращением.
Рядом с хмурым мужчиной появился старик градоначальник. Всплеснул руками, говоря:
– Ну, что же