случайно не подстрелили друг друга. Постепенно привыкали к нарядам и армейской жизни, охраняли базу. Командиры шутили: скоро начнется обучение, тренировки и кроссы, к концу службы будете шутя пробегать по 100 километров с полной выкладкой.
Две недели отдыхали, а потом начался ад. Подъем в 4 утра, кросс, отжимание. Не так дыхнул – отжимайся, что-то не так сказал – все отделение отжимается. Выдали боевое оружие, стали ездить на стрельбище. Обращение, как в американской армии. Словесное психологическое давление: вы не солдаты, а строй навозников, салаги дерьмовые… Никто не знал имени командира – обращаться можно было только – «командир». Он гонял всех, как сидоровых коз. Подкрадывался к караульному сзади и гаркал в ухо, а когда перепуганный солдат оборачивался, то никого не видел, так как командир, поворачиваясь вместе с ним, уже опять был за его спиной. Уставали так, что перестали ездить в отпуск. Некоторые срывались, пытались стрелять в ненавистного командира, но старый «волк» всегда успевал укрыться и снова, как ни в чем не бывало, гонял отделение.
Три человека составляли звено, три четыре звена – класс. Командир класса занимался проблемами воинов. С ним можно было разговаривать более менее свободно, но все равно по стойке смирно.
Каждую неделю – марш бросок от 50 километров и все дальше и дальше. Стреляли из любого оружия, знали вооружение противника. Через четыре месяца сумасшедших тренировок – экзамен на сплоченность: «40х40х40». Марш-бросок на 40 километров, на спине привязана металлическая плита в 40 кг. Бежали ночью по берегу Средиземного моря, ноги на 40 см в воде. Если отстанешь и упадешь, самому встать невозможно – захлебнешься. Бежали плечом к плечу в полной тишине, если кто-то падал, сосед хлопал по плечу рядом бегущего и они вместе помогали товарищу подняться. Рядом по берегу на джипе ехала группа страховки. Если кто-то не добежит, проваливаются все и следующий экзамен через месяц будет уже: «50х50х50». Но все добрались благополучно, хоть и наглотались воды.
Весь класс получил неделю отпуска. Дней пять лежали пластом. Когда собрались после отпуска в части, всех построили и объявили, что планка поднимается: мы теперь дерьмовые салаги, а сосунки, и это было очень приятно. Теперь можно было смотреть на грудь командира, а не на его ботинки как раньше (за взгляд на колени лишали отпуска). Дистанция между нами и бывалыми воинами чуть-чуть сократилась. Мы думали, что раньше был ад, но он только начинался…
Я завороженно слушал Александра, рассматривая фотографии, которые он достал из своей необъятной сумки.
…Утром весь класс, нагрузившись скарбом, ушел в пустыню. Шли много часов, наконец командир, оглядевшись, сказал: «Здесь будет лагерь». Разбили палатки, поставили охрану и ушли еще дальше в пустыню. Здесь жили и тренировались. Поддерживаемые вертолетами, ходили в атаку на макеты базы и танков противника. Отрабатывали атаки днем и ночью до изнеможения.