партии, опытный и авторитетный в республике Александр Чельдиев, которого перевели на пост республиканского министра промышленности, был вынужден в 1984 году приехать в Москву искать правду у здравомыслящей части аппарата ЦК КПСС. Он приходил и ко мне на Кропоткинскую, где располагался Комитет солидарности со странами Азии и Африки, рассказывал о нарастающем недовольстве среди общественности и сложной обстановке в республике, просил содействия. Я тут же связался с Отделом административных органов ЦК КПСС. Чельдиева там приняли, внимательно выслушали и направили во Владикавказ сначала комиссию МВД СССР, а потом и Генеральной прокуратуры.
Из этого следует, что слова А.Х. Чельдиева, как и обращения в Москву других представителей общественности Северной Осетии, были услышаны. Объективное разбирательство выявило вопиющее беззаконие со стороны местных правоохранительных органов. Вместо кропотливой работы некоторые их руководители пошли по легкому пути громких арестов. Такой метод «наведения порядка» ничего кроме дезорганизации в управлении республикой и ее хозяйством принести не мог. Многие столкнулись с необоснованными, бездоказательными обвинениями. Но пока устанавливалась истина (впоследствии были сняты надуманные обвинения почти с двадцати должностных лиц республики), тот же Чельдиев просидел три месяца в следственном изоляторе КГБ по Северной Осетии.
В этой возне за показное «наведение порядка» большую ретивость проявляли и отдельные местные ответственные партийные работники, имена и фамилии которых нет смысла называть. Здесь сделаю важное замечание. За долгие годы отсутствия в руководящих органах партии демократической атмосферы, особенно в 1970—1980-х годах, возникла оторванность высоких партначальников от конкретных практических дел. Во времена Брежнева аппарат ЦК на деле подменял избранные руководящие органы КПСС и превышал свои полномочия, часто бесчинствовал на местах. Северо-Осетинскую и Кабардино-Балкарскую организации курировал инструктор орготдела ЦК Юрий Бессарабов. Его приезды на место производили впечатление, что он едет ругать, снимать, а его слова, критические замечания воспринимались как директивы ЦК. Но ведь так не должно быть. Плохо, что высокопоставленные работники на местах попадали в эту ловушку и слепо выполняли команды. Внезапно они превратились в борцов за «справедливость», используя указания аппаратчиков как инструмент укрепления собственных служебных позиций и карьерного роста. Нашлись и те, кто, угождая новому начальству и испытывая, вероятно, чувство мелочной мстительности, отобрал у Кабалоева его владикавказскую квартиру на улице Фрунзе. Туда поселили нового руководителя. Я уверен, что Одинцов не сам принял это постыдное решение, но факта с квартирой было достаточно, чтобы авторитет в глазах многих людей, уважительно относившихся к прежнему руководителю, оказался под сомнением. Когда я был избран первым секретарем обкома, то среди первых моих шагов стало возвращение семье Кабалоева квартиры в столице Северной