без наркотических обезболивающих – хуже смерти, и пообещал Саше придумать что-нибудь утром.
В аптеки звонить было бесполезно, по закону они не имеют права продать трамадол, даже если человек будет корчиться от болей у окна кассы и держать в руках просроченный рецепт на препарат. Аптеку за это лишат лицензии. Сам же рецепт может дать только участковый врач, у которого в праздники – законный выходной.
Мы решили при сильных болях сразу звонить в «Скорую», но вдруг поступил очередной поздний звонок.
– Евгений, мне как-то нехорошо. Есть ничего не могу, и икота замучила, – пожаловался Саша.
Я сразу же вспомнил выдержки из литературы по онкологии: непроходящая икота является признаком обширного роста метастазов в брюшной полости и сигналом о скорой гибели пациента – и ужаснулся. Но Саша понимал это и без книг. И сказал:
– Если что, ты сможешь быть рядом? Мне страшно умирать!
– Саша, давай я приеду, – предложил я.
– Нет, не нужно, ты, наверное, занят, да и поздно уже. Спасибо за все, – тихо произнес он.
– Хорошо, завтра к вечеру освобожусь и приеду.
– Договорились, буду ждать! Мне так будет спокойнее…
Я положил трубку и поехал по следующим пациентам, меня ждали люди. Но я понимал, что скорее всего это был наш последний разговор с Сашей. Я чувствовал его желание увидеться, хотел держать его за руку в последний момент… Но просто не смог приехать. А он понимал, что есть и другие пациенты, которые нуждаются во внимании.
На следующий день мне позвонила супруга Саши.
– Евгений, здравствуйте. Саши больше нет… – Я слушал ее голос в трубке, но в голове звенела тишина, а ноги словно налились свинцом. – Я уехала за рецептом, а когда вернулась, он уже лежал на кровати, отвернувшись к стенке, и не дышал.
Я винил себя в том, что послушал Сашу и не поехал к нему сразу… Но я не хотел прощаться с ним. Не хотел прощаться с человеком, который за столь короткий срок из незнакомца превратился для меня в близкого друга. С человеком, с которым я мог делиться самым сокровенным и знать, что он всегда меня поймет и поддержит, что-то подскажет или посоветует, разделит мои сомнения, опасения, а при необходимости сможет прямолинейно раскритиковать мои планы. В моем мире Саша оставался живым, поэтому я не смог поехать и на похороны. Я внутренне не мог с ним прощаться, ведь за каких-то два месяца он стал для меня родным.
Саша дал понять мне главное: все в жизни решаемо. Нет никаких преград. Нужно смотреть на жизнь во всех ее измерениях – и тогда мир заиграет всевозможными красками. Саша всегда верил в лучшее до последнего: об этом говорили его глаза и добрая улыбка.
Эту главу я не мог написать около трех месяцев. Но я дал слово: Саша хотел, чтобы, прочитав о его случае, люди не боялись страшных диагнозов, на его примере пациенты планировали свою жизнь дальше, а родственники не терялись и помогали правильно. Ведь семейная поддержка и душевная беседа – это самое важное лекарство для каждого больного.
С семьей Саши мы