рубля можно»; таким образом, ростовщица считает, что переплатила.
Старый петровский рубль именовался крестовик за то, что на нем были отчеканены расположенные крестом четыре буквы П («Петр»).
Слова трехрублевик, трешница, пятитка, пятешница, пятирублевка ясны без объяснений. Трехрублевая золотая монета называлась червонцем (вспомним выражение «червонное золото», то есть металл высокого качества). Пушкин писал Баратынскому: «Стих каждый в повести твой / Звучит и блещет, как червонец».
Понятия золотой и полуимпериал требуют расшифровки. «Все-таки полуимпериалов с сотню наберу у себя», – говорит Кучумов в «Бешеных деньгах» Островского. Много это или мало?
Оба названия применялись к пятирублевой монете, к концу XIX века золотым стали называть десятирублевую.
Вообще же монета достоинством 10 рублей имела несколько устойчивых обозначений. Золотая десятирублевая монета именовалась империалом (после 1897 г. империал стал стоить 15 рублей), арабчиком, лобанчиком. Откуда арабчик (или арапчик) – неясно, империал означает «императорский», а лобанчиком народ прозвал монету по равноценному ей французскому золотому, на котором была отчеканена голова одного из королей династии Бурбонов.
В комедии Островского «Свои люди – сочтемся!» купчиха обещает свахе за то, что та нашла жениха «благородного происхождения», «парочку арабчиков». В рассказе Лескова «Интересные мужчины» офицеры-картежники, в ожидании нового игрока, говорят: «Что же нам все свои лобанчики из кошелька в кошелек перелоба-нивать». Как видим, игра шла по крупной.
Четвертной называли 25 рублей (четверть от сотни). В чеховской «Свадьбе» за присутствие на свадьбе «настоящего генерала» была заплачена четвертная. Однако генерал оказался мнимым, а деньги присвоил посредник. В рассказе Чехова «Хороший конец» сваха жалуется: «Какие наши заработки? Ежели в скоромный месяц заработаешь две четвертных, и слава Богу». Обер-кондуктор, ищущий невесту, удивляется: «Пятьдесят рублей! Не всякий мужчина столько получит!» Дело кончается тем, что обер-кондуктор женится на самой свахе.
Реже о такой сумме говорили угол. Торгуясь с Чичиковым за мертвые души, Собакевич предлагает «угол». «То есть двадцать пять рублей? Ни, ни, ни, даже четверти угла не дам, копейки не прибавлю», – отвечает Чичиков.
Сторублевая ассигнация называлась государственной – на ней было напечатано: «Государственный казначейский билет», – или в обиходе катеринкой за то, что на ней был изображен портрет Екатерины II. Правда, «государственной» именовали и 500-рублевую ассигнацию за аналогичную надпись. Именно такую сумму денег имеет в виду Чичиков, рассуждая об умершем плотнике Степане Пробке, который «притаскивал всякий раз домой целковиков по сту, а может, и государственную зашивал в холстяные штаны или затыкал в сапог». Тут по контексту «государственная» – не те же «сто целковиков», а нечто гораздо большее.
Два курса
При чтении русской классической