узнай у классной. Пусть вернёт вещи, – мама поджимает губы.
– Его зовут Ваня Приходько, – напоминаю я. Мама должна помнить Приходьку, и она помнит. Губы у неё поджимаются ещё сильнее, она прямо цедит:
– Это с которым в заброшку лазили.
– Да, было дело, – киваю.
– Иди в школу, я позвоню его маме.
Бедный Приходька. Спас меня такой ценой. Мама у него суровая.
Впрочем, никто не говорит, что Приходька не заслужил подобного отношения. Он заслужил.
Я быстро одеваюсь, нагружаю на себя рюкзак и почти бегу к автобусной остановке. Приходьку я так и не смогла нагнать. Но когда я вошла в школу, он ждал меня в раздевалке. С пакетом. Звонок уже был.
– Вот спасибо, спас меня, – я забираю у него пакет. Приходька тяжело смотрит на меня. Я подхожу и целую его. Не знаю зачем. Целоваться мы по-прежнему оба не умеем, если сравнить с летом, никакого прогресса. Так что получается не очень интересно. Но потом мы ещё стоим и дышим, дышим в лицо друг другу. Я поворачиваюсь к вешалке и начинаю пристраивать куртку поверх горы из сотни других курток. Я её вешаю целую вечность и потом пытаюсь догнать Приходьку, который идёт в класс, быстро, засунув руки в карманы, втянув голову в плечи, весь какой-то отдельный.
Толку быть отдельным, если мы сидим за одной партой.
Физичка ещё не пришла. В классе шум, второй стадии. Третья стадия – это когда летают стулья, вторая – когда только пеналы. Физичка у нас строгая, если увидит стул в полёте, то пострадает не только тот, в кого кидали, а все без разбору.
Приходька садится на своё место. А на моём месте сидит Влада, которая со мной не разговаривает уже месяц. Вообще раньше это её место было. А я сидела со Страшным. Потом мы дружили с Владой и старались сесть вместе. Приходька иногда сидел с нами третьим, потому что не хотел со Страшным сидеть. Потом Влада со мной поссорилась и отсела к Насте, на место заболевшей Леры.
А теперь Лера, значит, выздоровела.
Я тащусь на своё старое место и сажусь со Страшным.
Страшный не определился, как реагировать, нейтрально пишет в тетрадке. «Класс-на-я-ра-бо-та». Я смотрю на Приходьку, который сидит теперь впереди слева. Приходька жуёт бумагу с неясными целями.
Я смотрю теперь прямо перед собой на серую кофту Влады, постукиваю ручкой по столу. Думаю, почему бы что-нибудь не написать на этой кофте. «Класс-на-я-ра-бо-та», например.
Входит физичка. Сегодня у неё длиннющие фиолетовые ногти. И золотой пояс. Кольчужный. Не по школьному уставу, но физичке плевать. Парни часто вкладывают в тетради с лабораторными работами записочки для физички. «Невидимое письмо, проявлять в кислоте при температуре 30 градусов по Фаренгейту». Физичке лет немало, несмотря на молодой вид, она на такие шуточки давно не покупается. И правильно делает. Думаю, если проявлять письма, там либо пустота, либо нарисовано что-то неприличное.
Я притворяюсь, что решаю задачи. Всё равно не понимаю ничего. Раньше мне Приходька помогал, у него если не списать, то получить совет всегда можно было. Но теперь Влада пересела и получила свою живую гугл-справку обратно.