топит камины не для того, чтобы согреться! – вслух, загадочно заключил он, и громко постучал в дверь.
Мужчина нетерпеливо ждал, когда она откроется, но вместо этого, из толщи деревянной двери неожиданно объявилась, высунувшись наружу, сердитая деревянная болванка.
– Кто там? – недовольно сказала она, завертев головой, намеренно не замечая стоящего напротив него человечка.
– Привет, домовой, это же я! Открывай, сейчас же!
– Кому нечего делать в такую рань, как стучаться в мои двери – будто сама с собой разговаривала дверная голова, не обращая внимания на теряющего терпение, незнакомца.
От пренебрежения к своей персоне гость оторопел, недовольно воскликнув:
– Ах так! – и схватив высунувшуюся из двери голову, подтянул ее к себе, да так сильно, что чуть не упал с высокого крыльца, вслед за вытянувшейся шеей деревянной болванки.
– Ты что, ослеп? Не видишь, что я здесь?
– Ах, это ты, Лицемерчик, тебя и не узнать, – заговорила болванка голосом своего хозяина, волшебника Мак-Гида, выпучив на него удивленные глаза.
– Не называй меня так! – требовательно произнес гость.
– А как же прикажешь тебя называть? – возмутилась болванка. Мужчина гордо выпрямился, и с выражением, словно перечислял свои родословные титулы, представился:
– Альфонс Сиренски Кристофер Ламберт Дрю Рой!
Деревянная голова озадаченно уставилась на гостя.
– Вот как? – воскликнула она – так что же ты стоишь, проходи, в дом, дорогой… Дрю Рой!
Это было все, что она смогла запомнить из перечня названных имен.
В ответ, гость недовольно пробурчал:
– Что еще можно ожидать от глупой, неотёсанной деревяшки, с сучками в мозгу?!
Тут же дверь распахнулась, пропустив торопыгу внутрь, и тихонько за ним закрылась.
– Мак-Гид! – позвал он хозяина дома.
– Скоро проход откроется! Нам уже пора!
– Иду, иду! – раздался голос с чердака старого дома.
– Лучше поднимайся наверх! Это ненадолго!
Желтые, с острыми концами, туфли толстячка, оттолкнувшись от нижней ступени лестницы, ведущей на чердак, быстро и легко преодолели крутой подъем, и оказались в уютной комнатке.
Из маленького и брюзгливого круглячка он тут же превратился в статного молодого человека, с тонкими чертами лица и изящными аристократическими усиками, в темном костюме, в тонкую полосочку, который сидел на нем, как с иголочки, и в черных лакированных туфлях.
Это был волшебник, обладающий редким даром перевоплощения. По своему желанию и усмотрению, он менял свои образы, так же легко, как снимают и одевают перчатки, и неудивительно, что его никто не узнавал, и тем более, не запоминал его новое витиеватое имя.
Вот поэтому, в среде волшебников его прозвали Лицемером, что ему очень не нравилось, и сильно выводило из себя.
– Уж лучше оборотнем, чем лицемером! – жаловался он своему другу, Мак-Гиду.
Благодаря своим удивительным