Джеймс Джойс

Улисс


Скачать книгу

в свои глумливые зеркала смутную душу мира, и тьма в свете светит, и свет не объемлет ее.{76}

      – Ну как, понял? Сможешь сам сделать следующий?

      – Да, сэр.

      Вялыми, неуверенными движениями пера Сарджент списал условие. То и дело медля в надежде помощи, рука его старательно выводила кривые значки, слабая краска стыда проступала сквозь блеклую кожу щек. Amor matris[10], родительный субъекта и объекта. Она вскормила его своей жидкой кровью и свернувшимся молоком, скрывала от чужих взоров его пеленки.

      Я был как он, те же косые плечи, та же нескладность. Детство мое, сгорбясь подле меня. Ушло, и не коснуться его, пускай хоть раз, хоть слегка. Мое ушло, а его потаенно, как наши взгляды. Тайны, безмолвно застывшие в темных чертогах двух наших сердец: тайны, уставшие тиранствовать: тираны, мечтающие быть свергнутыми.

      Пример был решен.

      – Вот видишь, как просто, – сказал Стивен, вставая.

      – Ага, сэр, спасибо, – ответил Сарджент.

      Он промокнул страницу и отнес тетрадь к парте.

      – Бери свою клюшку и ступай к ребятам, – сказал Стивен, направляясь к дверям следом за нескладной фигуркой.

      – Ага, сэр.

      В коридоре послышалось его имя, его окликали с поля:

      – Сарджент!

      – Беги, мистер Дизи тебя зовет, – поторопил Стивен.

      Стоя на крыльце, он глядел, как пентюх поспешает на поле битвы, где голоса затеяли крикливую перебранку. Их разделили на команды, и мистер Дизи возвращался, шагая через метелки травы затянутыми в гетры ногами. Едва он дошел до школы, как снова заспорившие голоса позвали его назад. Он обернул к ним сердитые седые усы.

      – Ну что еще? – прокричал он несколько раз, не слушая.

      – Кокрейн и Холлидей в одной команде, сэр! – крикнул ему Стивен.

      – Вы не обождете минутку у меня в кабинете, – попросил мистер Дизи, – пока я тут наведу порядок?

      Он озабоченно зашагал по полю обратно, строго покрикивая своим старческим голосом:

      – В чем дело? Что там еще?

      Пронзительные их крики взметнулись разом со всех сторон от него; фигурки их обступили его кольцом, а слепящее солнце выбеливало мед его плохо выкрашенной головы.

      Прокуренный застоялый дух царил в кабинете, вместе с запахом кожи вытертых тускло-желтых кресел. Как в первый день, когда мы с ним рядились тут. Как было вначале, так и ныне. Сбоку стоял подносик с монетами Стюарта{77}, жалкое сокровище ирландских болот: и присно. И в футляре для ложек, на выцветшем алом плюше, двенадцать апостолов{78}, проповедовавших всем языкам: и во веки веков.

      Торопливые шаги по каменному крыльцу, в коридоре. Раздувая редкие свои усы, мистер Дизи остановился у стола.

      – Сначала наши небольшие расчеты.

      Он вынул из сюртука перетянутый кожаной ленточкой бумажник. Раскрыв его, извлек две банкноты, одну – из склеенных половинок,