Владимир Дудинцев

Белые одежды


Скачать книгу

незримые. Что это такое? Я в первый раз вижу.

      – Это? – Федор Иванович взял стебель, свел брови. – Это, действительно, нечасто встретишь. Потентилла торментилла, вот что это. Калган. Слышали такое название?

      – Ого! – она почти с ужасом на него посмотрела. – Ничего себе… Я бы ни за что не определила. Потентилла – как дальше?

      – Торментилла. Калган, или, еще его называют, лапчатка. А вот я сейчас… Сейчас я вам… – поискав в траве, он сорвал что-то. – Что это?

      – Плантаго! – торжествуя, сказала Елена Владимировна.

      – А какой плантаго? Подорожников много. Майор, минор, медиа…

      – Ну, это, конечно, не минор…

      – Майор. Плантаго майор. Видите, черешок длинный и желобком.

      – Хорошо. Федор Иванович, а почему страдания незримые? – она заглянула ему в лицо.

      – Разве вы ничего не видели?

      – По-моему, торжество справедливости должно вызывать прилив…

      – Но это так неожиданно, это торжество… Я вам прямо скажу: такие дураки мне еще не попадались. Да еще среди «своих».

      – Ну, у наших с Иваном Ильичом ребят такого вы не найдете. Если мы и будем вас надувать, то по крупному счету. По рыцарскому.

      Они остановились. Он посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляда.

      – Имейте в виду, я буду глубоко копать, – сказал он.

      – Ну и что? Вот вы копаете и устанавливаете, что я морганистка, льющая воду на мельницу…

      – А это я и так знаю. Я читал вашу диссертацию. По-моему, о преодолении нескрещиваемости… Там есть спорные места… Так что ваше лицо мне ясно. – Посмотрев ей в лицо, он улыбнулся. Она так и подалась к его улыбке. Но он ничего не заметил и не понял возникшей паузы. – Как вы учите студентов, мы знаем, – продолжал он. – Цвях сидел в вашей группе. Говорит, товарищ Блажко учит студентов правильно.

      – Но я чувствую, Федор Иванович, по вашей хватке, кому-то из нас придется сушить сухари. А? Это не мои слова. У нас на кафедре об этом шепчутся многие.

      – Лично я выгнал бы этих двоих… И больше никого. Пока…

      – Вы сейчас сказали рискованную вещь. Я вижу, вы мне верите.

      – Нет. Не верю. Но знаю, что вы меня не продадите. И потому отдаю вам все мое. Беритя!

      Они оба засмеялись, и обоим стало хорошо.

      – Откуда же у вас взялось это знание? Сколько мы знакомы? Два дня!

      – Я вам сейчас изложу мою завиральную теорию. У нас, Елена Владимировна, в сознании всегда звучит отдаленный голос. Наряду с голосами наших мыслей. И наряду с инстинктами. Мысли гремят, а он чуть слышен. Я всегда стараюсь его выделить среди прочих шумов и очень считаюсь с ним. По-моему, тут обстоит так: ни один человек не может скрыть свою суть полностью. Скрывается то, что может быть схвачено поверхностным вниманием. А голос – отражение наших бессознательных контактов с той сутью, которой никому не скрыть. Хотя бы потому, что эту суть сам человек в себе не может почувствовать. Животные, на мой взгляд, руководятся больше всего отдаленным голосом, он у них более развит и не заглушается никаким стуком сложных умственных деталей. Поэтому животные не лгут.

      – Возможно, что все так и есть, –