осколками. Она закричала и, закрывая голову руками, сжалась в комок. Салли сзади обхватила меня за шею и стала что-то вопить прямо мне в ухо.
На углу я немного притормозил и, наклонившись вперед, оторвал от себя дочку. Посмотрев в зеркало, я увидел, что репортеры повернули камеру нам вслед и продолжают снимать.
На пляже в Брайтоне собралось много народа. Мы наблюдали за старым судном, которое дрейфовало по Ла-Маншу, накренившись на один борт. В газетах сообщалось, что крен составляет двадцать градусов. Судно стояло далеко от берега, опасно покачиваясь на волнах. Неподалеку дежурили спасательные катера из Хоува, Брайтона и Шорема, ожидая разрешения взять его на буксир. Мы же на берегу ждали, когда оно начнет тонуть. Многие приехали издалека специально ради этого зрелища.
Я добрался до лагеря, не попавшись по дороге ни одному патрулю. Выгадав момент, подошел к Рафику и отдал ему стеклянные ножи.
Критически осмотрев результат моих трудов, он с неохотой похвалил меня за изобретательность. Затем взял нож в правую руку, взвесил, взмахнул, проверил, как тот заходит за пояс. Лицо Рафика стало еще более хмурым, чем обычно. Я хотел было извиниться за грубость выделки, мол, не нашлось подходящих материалов и инструментов, но поскольку он и так все это понимал, я промолчал.
Его критика носила скорее политический, нежели практический характер.
Чуть позже я увидел, как Рафик выбрасывает ножи, поэтому про тайник с коктейлями Молотова решил не рассказывать.
Подростком я, как и многие мои сверстники, прошел через немало загадочных стадий, из которых состоял процесс полового созревания.
Рядом с домом, где я жил тогда с родителями и братьями, был большой пустырь, заваленный стройматериалами и разрытый бульдозерами. Местные говорили, что там собирались построить новый жилой квартал, однако по какой-то причине работа застопорилась, и мы с друзьями облюбовали это место для своих игр. Официально, конечно, детям лазить туда запрещалось, но с таким количеством укромных уголков нам без труда удавалось скрываться от взрослых, будь то родители, соседи или участковый.
Меня неоднократно посещали мысли, а не бросить ли это ребячество и взяться за ум. Клайв, мой старший брат, поступил в хороший университет и уже семестр там отучился. Эдвард, мой младший брат, ходил в одну школу со мной, был отличником и вообще умным пареньком. Я понимал, что если хочу пойти по стопам Клайва, то должен посвящать больше времени учебе, вот только душа и тело не желали сидеть на месте. Ноги то и дело несли меня на стройку, где я и пропадал с мальчишками на год-два младше, но из другой школы.
При этом всегда оказывалось, что во многих вопросах те ребята куда продвинутее меня. Почему-то именно они предлагали, чем заняться, а я лишь соглашался. Новые игры и увлечения постоянно придумывал кто-то другой, а я если и вливался, то самым последним. Неудивительно, что все тут же становилось для меня скучным и неинтересным.
Разрываясь между тем, кем я был и кем хотел стать, я не преуспевал ни в том, ни в другом.
И точно так же, когда по вечерам