а ему и самому кроме как до себя ни до кого другого дела нет. Без своей выгоды он палец о палец не ударит. Я уверен, что и сюда он пришёл только из-за того, что его пораньше отпустили из офиса. Упади я не на работе, а где-то в другом месте, сомневаюсь, что меня вообще кто-нибудь оттуда навещал. А так Эдик по два раза в неделю присылает гонцов. Боится, что нарушу обещание и заявлю, что травма у меня не бытовая, а получена на производстве. Тогда наша доблестная трудовая инспекция замучает его проверками, всю душу в итоге вынут.
– Да я ничего и не жду. Хотя работа мне сейчас нужна позарез, – в задумчивости ответил Лазарев, ложась в кровать.
– Так, если нет работы, то и не спеши выписываться. Здесь, конечно, не как дома, но кормят, поят. Ни на что особенно тратиться не надо, так, если по мелочам. Пожалуйся врачам, что плохо себя чувствуешь, соври, что голова сильно болит и всё такое. Они тебя ещё неделю будут обследовать.
– Ну, уж нет, только не это. Скукотища тут несусветная. С ума сойти можно от безделья. Я уже все бока себе отлежал.
– А мне нравится. Буду отбиваться от выписки до последнего. Тем более что мне обещали платить средний годовой оклад, сколько бы я ни находился на больничном.
– Ну, ещё бы тебе здесь не нравилось. Мариночка по нескольку раз в день приходит, из ложечки поит и по головушке ушибленной гладит.
– Завидуй, завидуй. У тебя-то такой Мариночки нет и быть не может. Она такая во всём мире одна. Жалко, что нас с ней уже скоро, как ни крути, выписывают.
– Куда уж нам до вас. У меня ведь только сотрясение мозга, а у тебя ещё и разбитое колено. А про весь мир ты, конечно, махнул. Сказал бы для начала, что во всём левом крыле корпуса лучше неё нет.
О своих первых минутах пребывания в больнице, когда он, собственно, и познакомился с Мариной, Андрей с придыханием поведал Олегу во второй день нахождения здесь Лазарева, когда тому было ещё совершенно не до разговоров. Оказалось, что с Мариной они пересеклись ещё в приёмном покое, когда офисный шофёр привёз туда Гордеева, соврав врачам, что подобрал того голосующим на улице. Олег заметил, что двое других обитателей палаты реагировали на этот рассказ без соответствующего пиетета, который, судя по восторженному тону повествования, явно подразумевался Гордеевым. По всему было видно, что эта занятная история им уже знакома и слушали они её очевидно не в первый и не во второй раз.
– Представляешь, – с жаром начал Андрей, – сижу я в приёмном отделении, причём не на стуле, а на чём-то вроде стола, и со страхом жду, когда начнут осматривать моё колено. Сам-то чувствую, что дела мои не очень весёлые, но всё же теплится надежда на благоприятный исход, что это просто сильный ушиб и ничего более. Хотя колено болит всё больше и распухло так, что брюки в этом месте натянулись как на барабане. Врач подходит, помогает мне снять штаны и, на ходу подворачивая рукава халата, удаляется к раковине мыть руки. И тут вижу такую картину – распахивается дверь, и в сопровождении какого-то нескладного мужичонки