поспеем? – испуганно проговорил он. – Где же тогда, накажи меня Бог, ночевать будем?
– А я почем знаю? Должно быть, в степи заночевать придется, – спокойно и даже равнодушно ответил Ефим.
Машинист заметно побледнел.
– Может быть, до хутора доедем? – спросил он.
– И до хутора не доедем: проспали.
– О, чтоб тебя, проклятого! Чтоб ты скис, чертов сын! Чтоб ты… накажи меня Господь…
Из машиниста, как из мешка, посыпались брань и укоризны.
– Как хочешь, а поспешай, – проговорил он решительно и строго. – Куда-нибудь приткнуться надо. В степи я ночевать боюсь… Так и знай, что боюсь, накажи меня… С нами дети чужие: им нельзя в степи ночевать. Егор Михайлыч узнает, так он тебя со свету сживет…
По бокам злополучной лошади опять зачастил кнут. Солнце уже заметно склонялось к западу, и Ефим не без тревоги поглядывал на него. Прошло несколько времени – и лошадь, выбившись из сил, пошла шагом. Машинист заволновался. А тут еще и Антоша прибавил ему тревоги, сделав неожиданное заявление.
– Пить хочу. Дайте воды.
– Пить? – встревожился машинист. – Вот тебе и раз! Где я тебе возьму воды в степи? Тут близко ни одной криницы нет. Отчего ты, накажи меня Бог, в слободе не пил, когда проезжали?
– Тогда не хотелось.
– Ну, и дурак, что не хотелось. Теперь жди, покамест до какого-нибудь хутора доедем. Тогда и напьешься… Вот еще наказание…
Заявление брата напомнило и мне о воде; я тоже вдруг почувствовал жажду – и это сразу испортило наше хорошее настроение духа. Теперь уже все – и степь, и дорога, и люди, и лошадь – стали казаться нам скучными и неприятными. Выходило так, как будто бы мы кем-то и чем-то были обижены, и оба мы нахохлились. Ефим поглядел на нас с состраданием.
– А вы, паничи, кислицы поешьте: вам легче будет. Все равно как будто бы напьетесь.
– Что это за кислица? – спросил Антоша.
– Трава такая в степи растет. Погодите, я сейчас вам нарву… Тпру!..
Ефим остановил лошадь, соскочил с дрог и побежал в сторону от дороги, в степь.
– Куда ты, чертов сын? – свирепо закричал машинист. – Тут поспешать надо, а ты… Да я тебя за это убью, накажи меня Бог!..
– А вы покамест выпейте, – крикнул на ходу Ефим. – Я скоро…
Машинист сразу успокоился, перестал протестовать и начал возиться со штофом. Через три минуты мы с Антошей жевали какие-то кисленькие листья, похожие на листья подорожника. Во рту как будто бы посвежело и похолодело, как от мятных капель. Приятное ощущение было, однако же, непродолжительно: его заменила какая-то горечь и жажда усилилась. Мы повесили носы.
Но мы не знали, какой неожиданный сюрприз ждет нас еще впереди.
На юге летние сумерки очень коротки, а в этот вечер они наступили гораздо скорее, нежели всегда. Солнце село в темную, почти черную тучу, и в природе стемнело как-то сразу. Ефим поглядел на эту тучу и крякнул.
– Что такое? – встревожился машинист и тоже стал смотреть на запад.
Кучер