и, ни за что бы, не пошла на поводу у подруги, если бы наряд не соответствовал моему вкусу, и не смогла бы в нем чувствовать себя комфортно. Так что там Лялька говорила про ее уговоры и навязанный выбор?
– Покажись? Великолепно смотришься.
О, да. Была с ней полностью согласна.
– Мы же на твоей машине поедем? Маленькая она у тебя, скромная совсем. Для такого заведения не очень подходит. Там же элита соберется! Представляю, как твой древний Опель Корса поставят рядом с Майбахами, Лексусами и прочими крутыми тачками.
– Куда ты клонишь? – меня ничуть не тронули ее нападки на «мою роднульку», поэтому преспокойно надевала туфли на высоких каблуках, не глядя в Лялькину сторону. – Хочешь такси вызвать?
– Нет. На машине все же комфортнее, особенно потом возвращаться домой. Я предлагаю не подъезжать вплотную ко входу, а чуть до него пройтись.
– Нет проблем, – изобразила гримасу полного согласия. – Пройдемся.
И как потом оказалось, идти пришлось приличное расстояние. А потому, что это был центр города, историческая его часть, там навешали запрещающих остановку знаков, а моя упертая подруга так и не пожелала воспользоваться стоянкой клуба. Вот что она себе придумала?! И благодаря ее капризам, мы убили все время, накинутое про запас, на поиск, куда бы приткнуть Опелек, исколесили немало улиц, а потом мчались по тротуару, стуча каблуками и натыкаясь на встречных прохожих, так как артисты вот-вот должны были начать выступать.
– Уф! Кажется, успели! – выдохнула разрумянившаяся сверх меры Лялька, обмахиваясь нашими пригласительными билетами. – Смотри-ка, а именитые гости еще подъезжают и подъезжают. Наверное, задержат концерт.
Да, я тоже видела, как к ковровой дорожке одна за другой подкатывали все такие блестящие тачки, и из них выходили мужчины в смокингах и дамы в умопомрачительных вечерних нарядах. Они подъезжали, неспешно выбирались из салона, ступали на мягкий ворс ковра и дальше гордо несли себя под ту самую арку. И я не видела, чтобы у кого-то из них спросили пригласительный. Мы же с подругой затратили немало усилий, чтобы пробраться сквозь толпу зевак, далее охранники, очень придирчиво осматривая с ног до головы, стребовали наши билеты, и только потом соизволили сделать пренебрежительный отмах, мол, идите уж. И нам бы войти уже скромненько, бочком-бочком, и занять бы свой, как потом выяснилось, служебный столик в совсем дальнем углу общего зала, но нет, Ляльке приспичило поразевать рот на чужое великолепие…
* * *
Я замерла сбоку от ковровой дорожки. До гостеприимно распахнутых входных дверей оставались считанные шаги. И почти уже уговорила подругу отлипнуть от созерцания чужого великолепия, как меня будто электрическим зарядом прошило. И отчего-то показалось, что это ощущение было не ново. Но когда такое уже со мной приключилось, никак не могла вспомнить.
Память молчала, как самый стойкий партизан, а сердце заколотилось в груди, будто сумасшедшее. Но было и еще, что почувствовала. И это