Кэтрин, заглянув в глаза мужу.
– А ты догадаться не можешь? – начала заново усиливаться внутри мужчины буря гнева. – Наша лживая и изворотливая дочурочка просто не хочет ни в какую отправляться в спецшколу. Потому-то и придумывает разные ухищрения, чтобы этого не случилось. Ты что, ее не знаешь?
– Знаю, поэтому и хочу снова, но только Марте, повторить предыдущий вопрос: что здесь перед моим приходом произошло?
Женщина пристально вперила свой острый, пронзающий насквозь, взгляд пытливых глаз в глаза дочери. От него Марте постоянно было не по себе. Она всегда сдавалась под его действием, не могла вынести, но сейчас признаться при отце – ни за что! Девушка никогда не признает при нем свое поражение.
– Пусть папа выйдет, – тихо, совершая над собой усилие, прошептала девушка.
Мужчина тут же попытался открыть было рот, чтобы накричать на нее, но Кэтрин, просчитав наперед, согласно сложившемуся опыту, все дальнейшие действия разворачивающейся ситуации, дернула так за руку мужа, что тот невольно повернулся к ней вполоборота.
– Дорогой Осви, оставь нас вдвоем наедине, пожалуйста. Будь добр, хотя бы ради меня. Хорошо? Не подумай ничего такого. Это будет самое лучшее, что мы можем сделать для всех нас троих. Ну же, любимый, прогуляйся во двор, это поможет тебе успокоиться.
Мужчина взметнул на жену недовольный взгляд и, не взглянув в сторону уже стыдливо прижимавшей кофту к своему бледному полуобнаженному телу дочери, быстро покинул комнату, на прощание многозначительно громко хлопнув дверью.
Освальд почти бегом спустился в гостиную, поспешно, пребывая все еще на взводе, пересек ее, проник в просторную и светлую кухню, подошел к бару, извлек из него едва початую бутылку бренди, плеснул из нее себе в стакан и тут же залпом выпил. Постоял, словно в некой нерешительности, затем снова налил в стакан, поставил на край стола, а бутылку убрал обратно на свое место.
Подошел к окну, посмотрел на улицу. На небо над красночерепичной крышей соседского дома наползали тяжелые серо-сизые тучи, предвещавшие скорое окончание двухнедельных жарких и солнечных дней и возможный скорый ливень. Взгляд мужчины опустился чуть ниже, на балкон дома напротив. Там с голым торсом курил сосед, опершийся рукой о перила и смотрящий в его сторону. Освальд мгновенно развернулся и отошел от окна. Блин, не хватало, чтобы тот своими любопытными зенками видел все произошедшее с ним и Мартой. Подхватил напряженными пальцами со стола стакан и залпом выпил налитый бренди. С громким стуком-звоном водрузил его обратно, откашлялся и все таким же быстрым нервным шагом направился обратно к комнате дочери, гложимый нетерпением от того, что столь необходимый разговор между матерью и дочерью уж слишком затягивается.
Пересекая просторную гостиную, он услышал, как на лестнице раздались шаги уже спускавшейся от Марты жены, неторопливые и степенные. Оказавшись в коридоре, Освальд наблюдал, как Кэтрин с озабоченным видом сошла с последней ступени лестницы, и, только покинув лестницу, она заметила пристально смотрящего на нее мужа