солнце поравнялось с самолётом и стало светить прямо в окна, под нами заблестело Средиземное море. Потом Иордания и Красное море. Оно не красное, а какое-то сине зелёное. То есть местами синее, а местами зелёное. А за ним Египет – жёлто коричневый. Вообще без зелени, и весь, какой то, сморщенный. Сильно сморщенный. Горы, ущелья, опять горы и кое где вдоль побережья – отели.
А ближе к туалету габаритный мужчина, найдя собеседника, свесился над ним, выставив свой зад в проход, и распивает бутылочку коньяка. Между сиденьями проход около полуметра и пассажирам для того чтобы попасть в туалет приходится преодолевать эту узкость. Нет, мужчина не против, он даже слегка покачивается, пропуская – сантиметров на пять.
А Софья строго спросила у меня «Папа, а почему он пьёт? В самолёте же нельзя!». Спросила тихо, но так, чтобы мужчина мог услышать. «Софья, запрещение распития спиртных напитков относится к каждому пассажиру, но не является командой для контроля за другими. Этим должны заниматься бортпроводники, а мы – поддерживаем порядок, не нарушая правил». Вот такое «непротивление злу насилием».
Протиснулись к туалету, посетили, протиснулись обратно и пошли на посадку. Самолёт пошёл, а мы сели и пристегнулись. Самолёт садился вместе с солнцем, и они сели почти одновременно. Солнце – за горизонт, а самолёт на посадочную полосу. Шасси грохнулось о бетонку, самолёт чуть-чуть поколбасило и он притормозил. Инерция движения загнула пассажиров вперёд, а когда их спины снова коснулись спинок кресел, салон взорвался аплодисментами. Все радовались, что выжили. Своеобразная «русская рулетка» – сначала сознательно рискнуть, а потом радоваться, что пронесло.
Настоящий Египет ждал за бортом самолёта – темнота, жаркий и сухой ветер и автобус, который повёз нас в аэропорт Шарм эль Шейха, сделанный в виде шатров.
Первое, на что обратил внимание то, что египтяне чуть проворнее турков и поулыбчивей. Мы взяли какие-то бумажки, заполнили латинскими буквами, по одной на каждого, купили за американские доллары самоклеящиеся марки и пошли к пограничнику. Протянули паспорта, марки и бумажки. Он быстро глянул, в бумажках, что-то исправил, что-то пролепетал, улыбнулся, пришлёпнул марки и запустил в страну.
Территория страны, окружающая аэропорт, была вся утыкана разноразмерными автобусами. За мной волочился на колёсиках пластмассовый чемодан типа «мечта оккупанта» с «ласками, масками» и прочими купательно – отдыхателыми принадлежностями. Чтобы не травмировать нежные и маленькие колёсика чемодана я двинулся к специальному съезду с бордюра. Часть съезда перекрывал микроавтобус с открытым задним багажником. Дверца багажника была высоко поднята, но недостаточно. Это я определил практическим путём, когда моя макушка въехала в угол двери. Моя масса, помноженная на мою скорость и погашенная дверцей, покачнула автобус, чем напугала водителя, который, как только я вышел из зоны доступности этой дверцы, стал внимательно её осматривать и, даже попытался закрыть. Дверь закрылась,