тобой сделать за такие слова?
Он больно дёрнул ухо, и Видга огрызнулся:
– Со мной – не знаю, но вот тебе он точно голову вобьёт в плечи за то, что ты так со мной поступаешь!
Это снова развеселило народ. Не засмеялась одна только госпожа Фрейдис… Мальчишка приглянулся и ей. Как знать, удастся ли ещё один такой, если Халльгрим возьмёт себе законную жену? Отчего бы действительно не назвать его внуком?
– А поди-ка сюда, – велел хёвдинг, когда хохот наконец утих. – Сын, говоришь?
Видга бестрепетно приблизился к хозяйскому месту. Нет, он не обманывал. Достаточно было посмотреть один раз, чтобы признать и дух, и живую кровь Виглафссона.
– Я всё время ждал, чтобы ты приехал за мной, – сказал Видга укоризненно. – На боевом корабле! Почему ты так долго не приезжал?
О своей прежней жизни Видга рассказывал без утайки – и в том числе о приезжавших к матери сватах. Ни ему, ни Халльгриму в Бергторовом Дворе делать было больше нечего. И всё-таки сын Ворона посетил однажды остров Сольскей, что на юге, у берегов Северного Мёра.
Он явился туда с братом Хельги и с Видгой. И когда на корабле бросили якорь и Халльгрим огляделся, места и впрямь показались ему знакомыми.
Жители Бергторова Двора сперва попрятались кто куда. Случись викингам устроить набег, оборонить своё добро они не надеялись. Но Халльгрим велел вытащить и поднять повыше на мачту мирный знак – круглый щит, выкрашенный белым. Тогда люди вышли на берег. И рассказали ему, что Бергтор сын Льота Лосося не жил больше на своём острове.
– Он уехал в Исландию со всеми своими людьми, потому что не поладил с Хальвданом конунгом. Да, и вместе с дочерью, и с мужем, и его родней… Разве ты не слышал о Хальвдане конунге сыне Гудрёда Охотника из Вестфольда?
Халльгрим, конечно, в Исландию не поехал. Но на Сольскей он провёл несколько дней, и жители хорошо принимали его людей. Хотя и побаивались, не прогневается ли вестфольдский конунг, недруг всех викингов, не признающих его власти.
И случилось так, что в один из этих дней буря загнала в ту же бухту у Бергторова Двора ещё один корабль.
Этот корабль тоже был длинным боевым драккаром, полным отчаянных молодцов. И вождь пришлецов, несмотря на жару, сменившую шторм, кутался в мохнатую куртку. Куртка была умело скроена из волчьей шкуры: разинутая пасть обрамляла лицо, лапы служили рукавами, а со спины свисал хвост.
Звали его Соти.
– Соти – великий берсерк, одержимый в бою, – сказал один из его людей, которого торсфиордцы угостили пивом. – Я сам видел, как он вращал глазами и кусал свой щит. Ему не бывает равных в сражении, и он щедр с нами на золото и на еду. А ещё он умеет превращаться в волка, и поэтому мы называем его – Соти Волк…
– А моего отца называли Вороном, – сказал на это Хельги. – Но когда он хотел кого-нибудь напугать, ему не требовалось колдовства. Так что если твой Соти придёт сюда на четвереньках и завоет, то про меня никто не скажет, что я побоялся дёрнуть его за хвост…
Хельги в ту пору видел девятнадцать зим, и Халльгрим