в лоб. Знакомые семьи полагают, что причиной столь радикальных мер стало полное разорение».
Тонкие иголочки воспоминаний тут же пронзили мой истощенный разум.
«Да, Лиза, ваша мама умерла. Она теперь живет на небе. Но я вас, дети, никогда не покину. Никогда».
Первым, что мне подвернулось под руку – а это оказался пульт от ни разу не включенного телевизора, – я запустила в зеркало платяного шкафа. Мелкие серебристые осколки с диким звоном рассыпались по полу.
Ближе к вечеру позвонил Илья Семенович с предложением съездить сегодня на спектакль или хотя бы просто прогуляться. Я как раз оплатила поломку и теперь ждала людей, которые вставят новое зеркало, поэтому на его приглашение ответила отказом, объяснив ситуацию.
– Давай я вставлю. Я мастер на все руки. Назови, в каком ты номере, и я мигом примчу.
– Не стоит, вот уже в дверь стучат. Очевидно, это рабочие. – Я поднялась с кресла и пошла открывать.
– Тогда перезвони, как они закончат. Раз не успеваем на спектакль, то я тебя свожу хотя бы поужинать. А то ты бледненькая такая, как будто ничего не ешь.
– Я ничего и не ем.
Я впустила людей, они тут же принялись за починку.
– Блин, Лиза, ты странная… Хорошо, я буду есть, а ты просто составишь мне компанию.
– Илья, я не могу. У меня вечером встреча с отцом другого пропавшего мальчика. Его жена, кстати, тоже пропала. В том же месте.
– Как? Тоже в Коломенском?
– Тоже в овраге – так, скорее всего.
– Да ты что? Это дело становится все интереснее. Я схожу с тобой.
– Нет, это плохая затея. Мужик крайне недоверчив. Лучше мне одной.
– Тогда я довезу тебя.
– Хорошо. Я позвоню.
Анатолий Русланович связался со мной в начале десятого, сказал, что подъезжает к дому, назвал адрес. Это было рядом с квартирой Гороховых, видимо, два мальчика ходили в одну школу, оттуда и дружба. Мы с Тимуровым доехали небыстро, по дороге попали в пробку – народ еще возвращался в работы, – поэтому, чтобы время шло веселее, шофер пытал меня о подробностях дела, которое я веду, в итоге я передала ему все то, что знала сама. В квартиру со мной Илья не пошел. А в нее, как оказалось, не так-то просто было попасть: при въезде во двор сидели охранники, в подъезде – консьержка. Хорошо, что хозяин предупредил о гостях, и меня впустили.
Апартаменты Анатолия Руслановича впечатляли габаритами и богатством. Это была двухэтажная квартира, обставленная в коричнево-красных аристократических тонах. Отовсюду веяло строгой классикой. На полу гигантский бордово-золотистый ковер, во всю гостиную, в которую меня и пригласили пройти. Мебель и отделка помещения из темного ореха, на потолке лепнина и хрустальная люстра. Семьи со средним и низким достатком так не живут.
Тем не менее, в жилище Катаевых правили бал тоска и безысходность. Отец семейства, его лишившись, выглядел плохо, болезненно. А я удивлялась, откуда у человека такой порыв трудоголизма, когда пропали без вести его жена и сын. Обычно людям в таких ситуациях не до чего. А теперь я поняла: он пытался спрятаться от своего горя в работе.
– Я