пухлую руку. – Мне только что передали из Бостона. Значит, приходит «новый русский» к старому еврею и говорит: папа, дай денег на «мерседес»… – И сам же громко засмеялся, закашлялся, не выпуская сигару изо рта, отчего на манишку просыпалось довольно много пепла.
Я вежливо улыбнулся. У толстосумого свои анекдоты, у нас – свои. Про толстосумов. Но рассказывать ему пока не буду. Вот вызову, если понадобится, повесткой к себе в следственный отдел – тогда и расскажу.
– Ну да, вас больше интересует, кто дал генералу Тягунову баксы на его дачу, – поскучнел он. – Я дал. В кредит.
– Сколько? – спросил я.
– Миллион. Или больше, уже не помню. Но можно посмотреть в файл. Или, если хотите, вам покажут на этот счет всю документацию. Поверьте мне, там все чисто. Не подкопаетесь.
– Вы любому дадите такой кредит? – спросил я.
– Конечно нет! – обиделся он. – Вам, к примеру, не дам. И не просите.
– Я и не прошу, – обиделся я в свою очередь.
– Вот и хорошо, – кивнул он. – Теперь вам все ясно?
И взглянул на часы – огромные, напольные, отсчитывающие время с бронзовым звоном. Торопится. Ничего, потерпит…
– Все-таки бумаги я бы посмотрел, – сказал я.
– Ноу проблем! – пожал он плечами, по-прежнему не обращая внимания на пепел, толстым слоем покрывший его прикид. Наверно, есть кому отряхнуть и почистить.
Он нажал какую-то кнопку на одном из аппаратов, возвышающихся на его огромном столе.
– Сонечка, деточка, принеси нам все данные на господина Тягунова. Ты знаешь, я велел подготовить на случай, если наш гость из государственных органов их потребует. Он таки потребовал, как я его ни отговаривал.
– Вы взяли с него какой-то залог, имущественный или денежный? – спросил я. – Или как?
– Или как. – Он снова пожал плечами, откусывая кончик у новой сигары. – Откуда у советского, простите, российского генерала может быть такой залог?
– А срок?
– Не помню. Год или полгода. Какое это имеет значение, не понимаю. Сейчас вы все увидите своими глазами.
И снова нажал на кнопку.
– Соня, ты нашла бумаги на генерала Российской Армии Тягунова? А то наш гость спешит.
– Я никуда не тороплюсь, – сказал я.
– Ничего, – кивнул он. – Пусть пошевеливается. А то все у нас пока что на словах да на пальцах. Хотя я предпочитаю личное доверие. Иначе говоря, трест. А у вас все должно быть подшито к делу, я понимаю…
В кабинет между тем вошла пухлая кареглазая девушка и передала бумаги хозяину. Наклонившись, что-то стала говорить ему на ухо.
– Да? – удивился Савранский. – И сколько?
Она снова что-то шепнула.
– Ты пустишь меня по миру, – вздохнул он и, подумав, достал из кармана брюк мятую ассигнацию. Не то пятьдесят баксов, не то десять. Я не разобрал. Путаюсь до сих пор в их президентах. Зарплату-то мне выдают рублями. Я посмотрел ей вслед. Прибитая какая-то.
Савранский еще больше сощурился, глядя на меня.
– Племянница,