да подковами. Еще в меню изредка появлялись скобы для бочек – на большее проживающие по соседству бедняки были просто не способны, а приезжие крайне редко посещали этот загнивший пустырь. Так и перебивались старый кузнец и его сын Феанор, еле сводя концы с концами.
Жена кузнеца покинула их семью сразу после вышеупомянутой перестройки, увидев бесперспективное будущее своего мужа. Феанору тогда исполнилось только тринадцать, и принять такой поворот вещей мальчику было тяжело, но все же пришлось – ради отца. Наблюдая, как тяжело родитель переживает навалившиеся на него обстоятельства, юный Феанор попросил отца обучить его всем тонкос тям кузнечного мастерства. Он не собирался сдаваться и во время постижения науки работы с металлом как мог убеждал своего отца в том, что все еще обязательно повернется к лучшему. Феанор не отчаивался, потому как его жизнь только начиналась и сильны были мечты в сердце молодого человека о славных деньках, за которые сын кузнеца решил бороться.
– Нужно просто доделать эту подкову и отнести заказчику, – думал Феанор, старательно доводя изделие до ума. – Получим деньги – и уже станет чуточку лучше…
Стоит упомянуть, что ему безгранично нравилось обрабатывать металл – раскалять его до податливого состояния, а затем придавать необходимую форму. В этом занятии Феанор отыскал неиссякаемой глубины утешение и вернейшее лекарство от уныния.
– Жаль только – нет заказов покрупнее, – продолжал размышлять юноша. – Вот пару бы мечей и какой-никакой панцирь, тогда несчастливая полоса точно бы закончилась. Отец бы снова загорелся.
Дверь, ведущая в утлый домишко из потрескавшегося кирпича, отворилась, на пороге возник отец и застыл, наблюдая за работой Феанора. Сын кузнеца тем временем подцепил клещами уже готовую подкову и бросил в ведро воды. Раскаленная сталь зашипела, в воздух взметнулось паровое облачко и тут же растворилось. Феанор поднял взгляд и увидел направленную в его сторону улыбку отца, подернутую уже привычной тенью грусти, ставшей неотъемлемой с тех пор, как мама покинула их дом.
– Привет, пап! – весело сказал юноша, вытаскивая из воды результат своего утреннего труда. – Решил немного поработать, и вот – четвертая уже готова.
Отец удивленно покачал головой и, быстрыми шагами приблизившись к нему, ответил:
– Красавец! Ну-ка, дай посмотреть…
Он взял из рук Феанора подкову и со знанием дела повертел ее в мозолистых ладонях, пристально изучая. Удовлетворенно покачав головой и выразив приятное изумление на своем лице, пожилой кузнец произнес:
– Растешь, Норик, растешь, что еще могу сказать…
Затем подкова заняла свое место у избитого ржавчиной основания наковальни, где уже лежали трое ее близнецов.
– Ты хоть ел с утра? – заботливо спросил отец.
– Нет, тихо вышел – не хотел тебя будить, – непринужденно пожал плечами Феанор.
– Ну я все равно проснулся от долбежки, которую ты тут устроил