Красный сигнал. Агата Кристи

за отвагу к Кресту Виктории. Добрый парень Джек, один из лучших. Чертовски неудачно, что он, Дермот, влюбился в жену Джека. Наверное, когда-нибудь он с этим справится. Не может быть, чтобы ему всегда было так больно. Это чувство можно подавить, да, вот именно, подавить. Она никогда не догадается, а если все же догадается, нет никакой опасности, что ей это не будет безразлично. Статуя, прекрасная статуя, произведение искусства из золота, слоновой кости и бледно-розового коралла, игрушка для короля, а не реальная женщина…

      Клер… Стоило Дермоту даже произнести мысленно ее имя, и это вызывало боль. Он должен с этим справиться. Ему и прежде нравились женщины… «Но не так, как эта! – произнес внутренний голос. – Не так, как эта». Ну, в этом все дело. Но здесь нет опасности – сердечная боль, да, но не опасность. Не та опасность, о которой предупреждает «красный сигнал». Он предупреждает о чем-то другом.

      Дермот оглядел сидящих за столом, и впервые его поразила мысль, что собралось довольно необычное маленькое общество. Например, его дядя редко ужинал вне дома в такой немногочисленной, неформальной компании. Не похоже, что Тренты – его старые друзья; до этого вечера Дермот не знал, что дядя вообще с ними знаком.

      Несомненно, предлог был. Довольно известная женщина-медиум должна приехать после ужина и дать сеанс. Сэр Эйлингтон делал вид, будто немного интересуется спиритизмом. Да, это был предлог, несомненно.

      Это слово заставило Дермота задуматься. «Предлог». Был ли сеанс просто предлогом, делающим естественным присутствие специалиста на ужине? Если это так, что является настоящей целью его присутствия здесь? Масса подробностей пришла в голову Дермота, мелочи, которые в свое время остались незамеченными или, как сказал дядя, незамеченными сознанием.

      Великий врач часто бросал странные, очень странные взгляды на Клер. Казалось, он наблюдает за ней. Его пристальное внимание смущало ее. Ее руки слегка дрожали. Она нервничала, ужасно нервничала и была – возможно ли это? – испугана. Почему она испугалась?

      Вздрогнув, Дермот снова стал прислушиваться к беседе за столом. Миссис Эверслей вызвала великого человека на разговор о его собственной профессии.

      – Моя дорогая леди, – говорил он, – что такое безумие? Могу вас заверить, что чем больше мы изучаем этот предмет, тем труднее нам вынести решение. Мы все прибегаем к определенному самообману, и когда человек заходит так далеко, что верит, будто он – русский царь, его сажают под замок. Или ограничивают в передвижениях. Но до этого момента дорога долгая. В каком именно месте на этой дороге нам следует поставить столб и заявить: «По эту сторону – здравомыслие, а по другую – безумие?» Это сделать невозможно, знаете ли. И я вам скажу вот что: если человек, страдающий манией, держит язык за зубами, то, весьма вероятно, мы никогда не сможем отличить его от нормального индивида. Чрезвычайно здравый ум у безумцев – весьма интересная тема.