этого им хватит, чтобы прожить как минимум неделю в пляжном домике, после чего, как она надеялась, родители оставят попытки разыскать их и вернутся в Лондон.
Все, конечно, нужно было проделывать очень осторожно: мама на удивление виртуозно разоблачала подобные интриги. Спрятанные за огромными номерами журнала «Санди Таймс», за ее напускной слабостью, с которой она махала рукой, говоря «Иди побегай, дорогая», за черными штрихами подводки, ее зеленые глаза острым взглядом замечали все вокруг.
Бену уже и так досталось за то, что он грубил Саймону, пока он гостил у них, а потом нагрубил папе, когда тот приехал, и за Великое Собачье Похищение, когда он «позаимствовал» милого пса и отвел его в пляжный домик, предварительно даже не сообщив Корд. Они остроумно назвали пса Сэнди[44], играли с ним весь день, а тот проявлял несказанное дружелюбие, вилял хвостом и с радостью разрешал кормить себя печеньем, а потом хозяин, проходя мимо, увидел пса в открытую дверь пляжного домика и позвонил в полицию, обвинив детей в похищении его собаки с его фермы Уорт, после чего начался сущий ад. Это был не обычный дружелюбный фермер в твидовой шляпе и с торчащим изо рта колоском. Это был тощий, злой работяга, который без умолку твердил, что Сэнди – не игрушка, а серьезная рабочая собака, и вообще, что это не «он», а «она». Он таскал Сэнди за собой за ошейник. Кроме того, оказалось, что ее настоящее имя – живодерское «Спам»[45]. Бена это разозлило больше, чем все остальное: «Низко называть ее так. Это просто ужасно. Ее должны звать Гермиона, или Мирта, но никак не Спам».
После того, как все закончилось, Бен долго и грустно размышлял о Спам, о ее тоскливой жизни у противного фермера; раньше они видели его один раз – он вынес со своей фермы мертвого котенка и выкинул его в придорожную канаву, словно мусор. Бен несколько раз говорил Корд о том, как все это несправедливо и насколько дурной человек этот фермер.
История с похищением собаки натолкнула Корд на мысль о побеге. Если бы они закрыли дверь в пляжный домик, то Спам бы не нашли, и она осталась бы у них навсегда. Взрослые никогда не заходили в пляжный домик. Папа всегда говорил о том, что надо бы его продать, но до дела никогда не доходило.
Домик был убежищем для детей, там они хранили свои пляжные принадлежности: лопаты, сита и ветровки, которые заменяли им зонт от солнца. К стене были приколоты листочки: один с правилами игры в «цветы и камни», другой с системой подсчета очков в ней же. В этом мире, который принадлежал только им, они и будут жить, когда взрослые наконец уедут в Лондон. Они повесят на стену постеры с Чудо-Женщиной и игроками в крокет, будут есть консервированный томатный суп и пить чай с желе и кусочками ананаса, а зимой, когда похолодает, станут жечь старые мамины и папины театральные программки, которые они хранили в большой коробке под лестницей и которые Корд также постепенно перетаскивала в домик. Она знала, как морозно здесь может быть. Однажды они приезжали зимой на похороны матери миссис Гейдж, и здесь все выглядело по-другому: песок оказался серым, луг – мертвым, ветки – голыми, а вместо зеленых листьев краснели ягоды. Дорога и поля за ней были