оно? – вполголоса спрашивает Гном.
Я кошусь на наставников, подпирающих стену возле приёмного стола. Хрыч, Оса и Бородач едят глазами дверь, у которой стоит Птаха, и на нас не смотрят, но стоят они ближе, чем мне бы хотелось. Поэтому я отвечаю:
– Как обычно. Только холодно в Подкамне, так что я рад вернуться.
– Ну-ну, – Гном тоже поглядывает на наставников. Они выглядят собранными и взволнованными, и даже пустой рукав Бородача словно выжидательно тянется к двери. – А другие наши, кому случилось ездить в Подкамень, говорят, что многое там вовсе не обычно.
Мне на миг становится обидно, что кто-то еще из хмурей побывал в Подкамне, хотя чему тут удивляться.
– А ты где был? Тебя на восток отправляли, я помню, а потом?
– На юг, – морщится Гном, – в земли Приболотья.
Он молчит, мнется, а потом неохотно добавляет:
– Даже в Болотье пришлось побывать, в одном поселении, – и быстро, чуть повысив голос, добавляет, – не спрашивай. Позднее. Худое место, не хочу сейчас.
Я киваю, хотя вопросы жгут язык.
До войны Болотье было частью Полесья, являясь для него, по правде говоря, чем-то вроде прыща на заду. Расположено оно неудобно, за южной горной грядой, единственный перевал в горах – крутой и узкий, через Средьземное озеро добираться хлопотно, – словом, снабжение и сообщение были тем еще удовольствием.
Едва началась война, Болотье объявило о своей обособности. Не надо нам, мол, вашего полесского управства и подачек тоже не надо, проживем своим умом на родной земле. Будем собирать болотные травки, делать из них наливки и целебные настои, а еще будем обжигать посуду на продажу. Вопрос «Для кого?» повис в воздухе, но очень скоро война охватила Полесье целиком, так что ему стало совершенно не до болотцев. А те под шумок завалили перевал в горах.
После окончания войны была такая неразбериха, что о Болотье вообще забыли, а когда вспомнили – махнули рукой. Так оно и осталось жить своим умом.
Ума у болотцев было небогато, потому за годы обособности они скатились до состояния оборванной дремучести, особенно заметного в сравнении с постепенно набирающим силу Полесьем. Несколько лет назад болотцы почесали затылки и разобрали завал на перевале, но полесцы предпочли своего счастья не заметить.
В общем, местечко было то еще. Населенное оборванцами, с трех краев окруженное горами, озером и лесом, а с четвертой – ничейными землями, куда стекались со всех земель беглые преступники и прочее отребье. Что было дальше, за «владениями» ничейцев – никто не знал и не интересовался. Вроде бы там жили разумные звери, и еще поговаривали, что там встречаются люди с собачьими хвостами, но во всё это не очень-то верили.
Как болотцы там выживали – не имею представления. Наверное, в основном благодаря выходу на Средьземное озеро, которое давало им рыбу и какую-никакую возможность для грабежей.
А теперь, значит, Полесье увидело в этих землях какой-то для себя интерес, раз направляет туда хмуря. Что полесскому